– Если готовы, пойдемте к машине, которая отвезет в аэропорт. – Он указал на коричневую «Волгу», стоявшую возле остановки. Женщина покорно пошла к автомобилю.
* * *
В тот день Татьяне приснился страшный и странный сон. Внучка и муж наконец уговорили ее скатиться на санках с обледенелой горки, которую жители района поливали водой, подмерзавшей к утру. Она влезла в санки с откидывающейся спинкой, как-то поместилась в них, хотя всегда считала себя грузной и толстой, и позволила Якову столкнуть их с горки. Сорвавшись с вершины, сани понеслись, как добрые кони, и от страха Танька зажмурилась, прижавшись к спинке. Она думала, что остановится через несколько секунд, но, к своему удивлению, не остановилась, продолжала лететь и с ужасом увидела, что ее несет к пропасти. Откуда взялась эта пропасть? Ее никогда не было – это она помнила хорошо. Женщина закричала, однако кругом не было ни одной живой души, никто не пришел на помощь, и сани продолжали нести ее к гибели. Татьяна поняла: кто-то хочет ее смерти. Маркова еще раз закричала, дико, по-звериному, и почувствовала чью-то руку на онемевшем от ужаса плече.
– Это всего лишь сон, Танечка, – шептал муж, гладя ее руку. – Это всего лишь страшный сон. Успокойся.
– Яшенька! – Слезы вдруг хлынули из ее глаз непрошеным потоком, заливая щеки. – Яшенька, я была тебе хорошей женой, ведь правда? Я была хорошей матерью?
На худом лице супруга она прочитала искреннее удивление.
– Почему, почему «была», Танечка? Ты что, умирать собралась? Рано еще, поскрипим. Асеньку на ноги поставим.
Татьяна прижалась к нему:
– Спасибо, дорогой, спасибо. Ты прав, прав.
Гладя жену по темным волосам, Яков потянулся к будильнику:
– На работу тебе скоро. И Асеньку нужно будить.
– И хорошо, что на работу, – отозвалась Маркова, успокаиваясь. – Я забыла тебе сказать… Сегодня нужно в бухгалтерию подойти. Пенсию должны пересчитать, как фронтовичке.
– Мне насчёт этого еще не звонили, – заметил Яков, поднимаясь.
– Это почему же? – Татьяна погладила руку супруга. – Такие мужчины, как ты, – герои. Вам не то что пенсию повышать – звания Героев давать надо. Значит, позвонят, – решила она. – Ладно, пойду чайник поставлю. А ты внучку поднимай.
Татьяна встала и почувствовала острую боль в правом колене. Обычно суставы болели из-за погоды, и она, не признававшая лекарств и врачей, научилась терпеть. Возраст, возраст, куда от него уйдешь? Вздохнув как-то уже по-стариковски, Маркова, переваливаясь, стараясь не наступать на болевшую ногу, поплелась на кухню. Из маленькой комнаты слышалось щебетание Аси.
– Дедушка, а после школы пойдем уточек кормить?
– Конечно, моя принцесса. – Татьяна улыбнулась, слыша их милое воркование. Немногим женщинам так везет с мужьями. Вскоре умытая Асенька подбежала к бабушке, готовившей завтрак, поцеловала ее в щеку и с аппетитом принялась есть кашу и бутерброд. После завтрака Маркова достала ленточки, готовясь заплетать в косы пышные волосы.
– Я вот тут подумал… – Яков немного помялся, словно выдавливая из себя слова. – Хотел сказать тебе, когда все решится. Машину мне как ветерану предлагают, в два раза дешевле стоимости. «Москвич»… Берем?
Татьяна всплеснула руками:
– Да о чем речь, Яшенька? Мы же сможем дочурок наших с мужьями и Асеньку по выходным в лес возить. Соглашайся, даже не думай.
– Решено. – Муж вытер тонкие губы. Ася, слышавшая разговор бабушки и деда, подбежала к ней и уткнулась в колени.
– Как здорово, бабуля!
– Здорово, здорово, егоза. – Смеясь, Татьяна взяла расческу. – Давай прическу делать, в школу опоздаешь.
Ася продолжала щебетать, как птичка, обо всем понемногу, а Татьяна думала о том, что кроме природы Яков сможет возить ее на работу. Боль в ноге вряд ли пройдет, скорее всего, станет только назойливее, и добираться на общественном транспорте станет еще сложнее. Особенно зимой, когда троллейбусы и автобусы ходят плохо и сильно переполнены. С ее больными ногами не найдешь свободное местечко…
– Бабушка, можно мне крендельки не делать, – попросила Ася, когда Татьяна заплела ее темные волосы. – Пусть на спину спадают. Все старшеклассницы так носят, я видела.
– Можно, – улыбнулась Маркова. – Пусть будет, как у старшеклассницы. Ну, вот так хорошо?
Девочка придирчиво осмотрела себя в огромном зеркале, доставшемся Якову в наследство от матери, погибшей в гетто.
– Прекрасно, бабуля.
– Ну, тогда можно и в путь отправляться. – Яков уже надевал ботинки. – Асенька, бери плащик.
Татьяна еле втиснула распухшие ноги в осенние туфли и, прихрамывая, вышла за родными. До остановки они с супругом слушали милую болтовню Аси, умиляясь любознательностью ребенка: ее интересовало абсолютно все, и она задавала миллион вопросов в минуту. На остановке девочка помахала бабушке:
– До встречи, бабуля! Наш троллейбус!
Она потянула деда за руку, и они растворились в сумраке салона. Вскоре подошел автобус, который повез Маркову на фабрику. Женщина встала возле дверей, держась за спинку кресла. Туфли давили на отекшие ноги, боль усилилась, и Татьяна закусила губу. Десятки людей напирали, прижимали к сиденью, и она заскрипела зубами. Десять минут, проведенных в автобусе, показались ей вечностью. Когда толпа вынесла ее на нужной остановке, женщина с облегчением вздохнула, хотя ногам не стало легче. Может, все же сходить к врачу? А впрочем, что он скажет? Сиди, бабка, на пенсии, чего на работу шастаешь?
– Татьяна! – раздался за ее спиной знакомый голос коллеги по пошивочному цеху Веры, и Танька обернулась и помахала рукой.
– Ты хромаешь, – заметила Вера, прищурившись. – Ноги болят?
От нее никогда ничто не ускользало, она слыла первой сплетницей на фабрике. Немного моложе ее, высокая и худая как жердь, с кривыми ногами и лицом, подпорченным оспинами, с соломенными, торчавшими в разные стороны тонкими волосами, размалеванным лицом, она напоминала самодельную тряпичную куклу, которую нередко можно было увидеть у старушек, предлагавших свой товар на рынке..
– Болят, – призналась Татьяна, зная, что другому ответу Вера все равно не поверит. – Очень болят.
– Так к врачу иди, – посоветовала коллега.
– Некогда, – отмахнулась Маркова. – И на больничный идти не хочется.
– А я бы на твоем месте давно на пенсии дома сидела, – мечтательно произнесла Вера. – Муж, дети, внучка – что еще нужно для счастья? Я вот этого лишена.
– Ой, не начинай. – Они вошли на проходную. Вахтер приветливо кивнул обеим и обратился к Марковой:
