* * *
Тучи. Они подкрались незаметно, провисли над всем западным побережьем Висы и обрушились на него мириадами струй. Молнии – корявые, изломанные дирижерские палочки – указывали, откуда грянет гром. И тучи спешили столкнуться взбухшими брюхами, исполняя приказы невидимого, оно вполне известного дирижера.
На северо-западе материка, занимая площадь в половину Шанбаре, командовало погодой исполинское сооружение гатуров. Во время полетов на «Вестнице весны» Танри видела его вблизи. Синевато-серые с розовыми узорами четырнадцать опор, ощетинившиеся частоколом, увенчанные серебристыми лепестками антенн. По кругу между опорами протянуты толстые канаты из янтарно-желтого материала. А в центре располагалось нечто серое, вогнутое с боков, словно обгрызанное яблоко, многогранное… К нему от опор тянулись провода. На высоте, на которую способны подниматься разве что такие огромные дирижабли, как «Вестница», да гатурьи самолеты, держался хрустальный куб, испускавший яркие лучи. Над ним постоянно клокотали тучи…
Когда наступает время, случаются грозы, как эта. Или как та, когда ее, Танри… Нет, тогда еще Тинри, нашли в саду Синардов.
Воспоминание пришло вместе с раздробившей небо на тысячи обсидиановых осколков молнией. Ночь. Эта башня. Темная фигура в меховой шубе впереди и белоснежные звездные псы. Вихрь стаскивает ее с саней, мчащихся быстрее любого людского транспорта. Она кричит, хватается за хрупкие перила, но псы закладывают лихой вираж, незнакомец впереди смеется, взмахивает рукой, и из туч сыплются ледяные шарики. Град. Теперь она знает, а тогда испугалась, что снег может быть таким крупным и твердым. Беззвучный смех незнакомца грохочет в ее голове, разламывающимся айсбергом. «Получай свою теплую зеленую землю! Теплее не бывает! – смеется незнакомец. – Но не вздумай отказываться от моего подарка. Пожалеешь!»
И она вываливается-таки вниз.
Кажется, она закричала, оглушенная внезапными воспоминаниями. Но только гром был ей ответом. Что там? Кажется, чья-то фигура промелькнула в окне – высокая, в длинной шубе. Нет, это ветви сгибаются под тяжестью ливня, плетями хлещущего по парку.
Духи-хранители попрятались. В общежитии стих привычный шум, смех. Перед силой стихии замерли, затаились студентки.
А воспоминания сыпались на Танри фотокарточками детства. Вот мама. Не Вирия, а настоящая мама, преступившая закон, после гибели отца выбравшая мужчину из враждебного дома Чайки. Она молчит, вытирает слезы, навсегда покидая Зубастый мыс.
Вот Раса, младшая сестричка, которой она пересказывала истории, услышанные в школе и от Бартеро.
Ее Бартеро. Он совсем не такой, каким предстал перед ней недавно. Его не гнетет тяжесть забот, не делает раздражительным. Он еще веселый, надежный, готовый болтать с ней часами, он несет в себе солнце другой, такой непостижимой зеленой земли…
Танри вдруг стало холодно и тоскливо. Свернувшись клубочком под одеялом, она смотрела в незавешенное окно, опустошенная, не решившая, как жить дальше со своим прошлым. Надо завтра все рассказать Арвисо. Вместе они что-нибудь придумают.
Она не видела, как во тьме комнаты между платяным шкафом и полкой с пластинками и книгами возникли двое. Один высокий, закутанный в меха человек со сгустком тумана вместо лица. Другой – огромный белый волк.
«Как ты думаешь, – зверь сделал шаг в сторону девушки, но спутник удержал его за кожаный ошейник, – она готова вернуться?»
Безлицый приподнялся на цыпочки и так же беззвучно ответил зверю:
«Нет, но ее это не остановит».
Волк тряхнул головой и отступил во тьму, увлекая следом безлицего.
Бартеро в этот момент вовсе не вспоминал о Танри. Вместе с Давирой он пережидал ливень на крыльце одного из учебных корпусов. Девушка поймала его за руку на выходе с территории академии, горячо прошептала на ухо: «Бежим!» и потащила в сторону общежития. Не добежали. Вернее, Бартеро не захотел добежать, спрятался с красавицей под первым попавшимся навесом. И тут началась буря.
Он два года пробыл среди льдов и умчится туда еще бог знает насколько. Только не влюбляться, чтобы не маяться в черноте полярной ночи – где она, с кем. Инженер только изжил из себя тоску о своей неверной невесте, не дождалась его из самой первой экспедиции. Он вернулся как раз через неделю после ее свадьбы…
* * *
Через день после гибели наставника Наридано, когда ночной дождь только обещал прекратиться, да все тянул с окончательным решением, присланный на Вису помощник Марминара слез с продавленного дивана, на котором провел ночь. Зря он решил переждать непогоду не в гостинице, а в неуютном домике за аэропортом! Сжав зубы, чтобы те не стучали от холода, накинув на голову найденное в доме покрывало, Ринальдо Самид подбежал к катеру, включил передатчик и рапортовал:
– Я и не предполагал, что идиот окажется настолько инициативным! Убрал Наридано и катился бы к нечистому! Ему за это как следует заплатили! Хорошо хоть, вояка-командор оказался подготовленным.
– Все случилось лучше, чем мы могли предполагать, – ответил ему звучный мужской голос. Экран матово светился, скрывая заговорщика. – Марминар забеспокоился, теперь будет следить только за экспедицией, а не за нами. Я сам пролистал отчеты Гисари и Ванибару, на Данироль много интересного.
Самид улыбнулся своим мыслям.
– Пока Марминара следует запутать в местных делишках, – продолжал вещать незнакомец. – А я с этим прекрасно справлюсь и без тебя.
– Как скажете. Что делать мне?
– Позаботься о забастовках и бунтах на заводах, устрой парочку взрывов, как только отправишь этих олухов на полюс. Торопи их. Марминару требуются свежие новости. И возвращайся к нашему делу. У меня есть задание для Мстящих.
* * *
Звеня серебряными браслетами, по тонким белым мостикам с мраморными колоннами, под резными арками, в тенистых двориках Лиссарана плясало вечное лето, приближая праздник Середины года. В его канун хозяйки вешают на окна пестрые вышитые занавески. На клумбах, как по повелению всемогущего волшебника, повсеместно распускаются желтые и розовые розы. А в темных подвалах созревает очередной урожай молодого вина.
Бумажные фонарики украшают фасады зданий. На узорчатом соборе Держателя Небес со стрельчатыми витражными окнами начинают перезваниваться колокола… Девушки в невесомых нарядах имеют право приглашать на танец любых понравившихся мужчин, не страшась гнева родителей.
Еще одна забава – забраться на колокольню, выбрать из внушительной стопки цветной бумаги листок, написать на нем имя любимого, сложить в самолетик и вручить свое сокровенное желание воле ветра… Махнув рукой на занятия, почти все девчонки Академии раз в год совершали такое паломничество.
Рано, еще до девяти утра, трое, Танри, Лилина и Давира, преодолели более двух сотен ступеней винтовой лестницы, взяли ярко-синие, как ясное небо, которому им всем предстояло служить, листочки, совершили над ними нехитрый девичий обряд и вручили воле ветра.
