— А сейчас, представьте, такое тоже есть, — вспомнил Данилов. — И не где-то там, а в Москве. Мы ходили с дочкой в позапрошлом году, ей понравилось, да и мне, в принципе, тоже, хотя я и не большой знаток.
— В Москве все по-другому, — усмехнулась Мальцева. — Столица все-таки. Дедушка говорил о периферии. Там же как — совершенно без разницы, кто выступает и какого качества номера. Все зависит от администратора. Он приезжает заранее, расклеивает афишы, рассказывает детям и взрослым, какой замечательный столичный цирк к ним приедет, называет пару громких имен, например — Юрия Никулина или Игоря Кио, был такой знаменитый иллюзионист. Короче говоря — заводит население. Ну а после выясняется, что Никулина срочно вызвали на съемки, а Игорь Кио отравился сосисками и выступать не может. Но народ-то уже завелся, он приходит и смотрит, что ему показывают. Дали два представления и умотали дальше. Кстати, Владимир Александрович, вы со Стаховичем будьте осторожнее. Знаете, что он на вас докладную главному написал?
— Он мне сам сказал.
После написания докладной Стахович вел себя, как и раньше, но новых косяков пока не упарывал. Данилов же старался вообще с ним не общаться, благо поводов для этого не было. Деятельностью Стаховича руководили старшие реаниматологи смен. Главный врач за четыре дня на докладную никак не отреагировал, видимо не хотел устраивать «бурю в стакане». Впрочем, черт его знает, загадочного Валерия Николаевича. Может он копит компромат, чтобы потом посильнее ударить? Но зачем ему это? Когда короновирусная заваруха закончится, они разойдутся в разные стороны и не будут друг другу докучать.
— Держу пари, что он вам не все сказал, — усмехнулась Мальцева. — Одной докладной Князевич не ограничится, не такой он человек. Он еще и в департамент накляузничает. То есть — уже накляузничал, я в этом не сомневаюсь.
— Через голову главного? — усомнился Данилов. — Да Тронов его за это сожрет с потрохами! Создаст жизненно невыносимые условия и вынудит перейти на другую кафедральную базу…
— …В результате лишится звездного хирурга, — продолжила Мальцева, — ежемесячной дани, которую ему выплачивает Князевич, и наживет смертельного врага. Вы еще не поняли, что такое Стахович, а главный это хорошо знает. Может вы не в курсе, но Тронов давно пытается перейти в департамент, засиделся он в главных, дальше расти хочется. А с таким врагом, как Князевич, он не только никуда наверх не уйдет, но и на своем месте не усидит. Так что не переживайте за Стаховича, ничего ему главный не сделает. О себе лучше подумайте и сплавьте этого м…ка пока не поздно во второе или в третье отделение. С глаз долой — вражде конец.
— А разве возьмут? — Данилову не верилось, чтобы кто-то из заведующих реанимационными отделениями согласится взять к себе Стаховича бесполезного врача с вредным характером.
— Виноградова согласится, — уверенно сказала Мальцева, имея в виду заведующую вторым реанимационным отделением. — Ее дочь в будущем году в медицинский поступает, а у Князевича большие возможности. Он же не только враждовать умеет, но и дружить. С нужными людьми, конечно. Он же изначально к ней в отделение и собирался… Давайте я лучше по порядку расскажу. Когда приняли решение о переводе нашей богадельни на «корону», Стаховичу, как хорошему хирургу, предложили временно перейти в двадцатую больницу, которая продолжала работать в обычном режиме, чтобы он там пока оперировал.
— Разумное решение.
— Единственно разумное. В реанимации от него толка нет, а хирург он очень хороший. Но Князевич отказался. Не захотел работать в незнакомой больнице с незнакомыми людьми, да еще и забесплатно.
— Забесплатно? — переспросил Данилов. — Почему?
— Владимир Александрович! — Мальцева всплеснула руками. — Вы как с Луны свалились, честное слово! На что, по-вашему, Князевич так шикует? На доцентскую зарплату? Не будьте ребенком! А за что он главному ежемесячно отстегивает кругленькую сумму? У него в первой хирургии была организована частная клиника на базе государственной больницы. Несколько палат, переобороудованных в отдельные, считались его личными палатами. Там все на высшем уровне, не хуже, чем в «кремлевке». Даже еду ресторанную курьеры привозили. В порядке общей очереди Стахович никогда никого не оперировал, только своих. Заведующий отделением перед ним в струнку тянулся, а заведующий оперблоком сначала с ним согласовывал все изменения в графике операций, и только потом ставил в известность зама по хирургии. Короче говоря — Князевич у нас на княжеском положении. А в двадцатой его поставили бы к столу и загрузили условно бесплатной работой по самые гланды. Оно ему нужно? Разумеется — нет. Поэтому он отказался. Решил пересидеть «корону» в родной больнице и попросился в отделение к Виноградовой. Там он даже в Зону бы не ходил, а сидел бы в «чистой» ординаторской и занимался какой-нибудь бумажной работой, Виноградова это бы устроила. Дочка у нее единственная, она ее родила довольно поздно и души в ней не чает.
— Почему же тогда он оказался в нашем отделении? — Данилов так увлекся рассказом Мальцевой, что забыл про коньяк.
— А это ему Бутко устроил. В отместку. Прежний наш зам по аэр у Князевича из рук кушал, а Юрий Иваныч, который до вас нашим отделением заведовал, держал у себя княжеских клиентов до тех пор, пока Князевич разрешение на перевод в отделение не даст. А у Юрия Иваныча с Бутко свои терки были — они никак Богуславскую, заведующую лабораторией, поделить не могли…
«Как оно тут все запутано… — подумал Данилов. — Болливуд отдыхает. А ведь надо было в самом начале поговорить с Мальцевой или с тем же Жавридом по душам, собрать основную кулуарную информацию. Глядишь — и работать легче бы было».
Если бы Данилов пришел в восемьдесят восьмую больницу на постоянную работу, то он бы постарался как можно скорее разобраться в хитросплетениях отношений между сотрудниками. Но сейчас он пребывал здесь временно, да и работы с самого начала навалилось столько, что не продыхнуть.
— Нагрянул однажды Бутко к нам в отделение в субботу, — продолжала Мальцева, — как раз мы с Деруном дежурили, вставил Деруну как старшему за то, что двое пациентов находятся в реанимации без показаний и велел срочно перевести их в отделение. Дерун ему попытался объяснить, что по просьбе Стаховича мы не переводим тех, кого он оперировал на выходные…
Просьба была логичной. В выходные дни в отделениях находятся только дежурные врачи и внимания пациентам уделяется меньше. Лучше полежать в реанимации, под пристальным присмотром, до понедельника и тогда уже отправляться в отделение. Это — с одной стороны. А с другой стороны, реанимационные отделения не резиновые и в выходные дни тоже поступают пациенты. Короче говоря, вопрос оставления кого-то из пациентов в реанимации на выходные дни очень тонкий и должен решаться полюбовно-дипломатично исходя из сложившейся ситуации.
— Бутко на это прямо сказал: «а мне нас…ать, я тут главный» и пришлось нам быстро катать переводные эпикризы. Но это было только начало. В хирургии медсестры, привыкшие к тому, что блатных в выходные не переводят, заложили обоих в четырехместные палаты и кормили обычными обедами. Мужики, конечно, начали возмущаться, но сестры отвечали, что никаких распоряжений они не получали, так что уймитесь, а то швы разойдутся. А дежурный врач был вообще не в теме — сторонний совместитель, которым в выходные дыры затыкали. Князевичу пациенты дозвониться не могли, потому что по выходным он по полдня торчит в фитнес-центре, форму рабочую поддерживает. Телефон, разумеется, с собой в это время не таскает. Только часов в пять им удалось с ним переговорить. Он сразу же позвонил нам, наорал на Деруна, со мной связываться не рискнул, а в понедельник имел неприятный разговор с Бутко. В общем, поссорились они крупно. Бутко тоже с гонором и тыл крепкий имеет, у него брат в Минздраве департаментом науки заведует, имейте в виду, кстати. Фамилии у них разные, потому что они от разных отцов, но отношения самые что ни на есть братские…
