Падение Сингапура, действительно, было важным событием. Эта крепость, на строительство которой были затрачены огромные средства, считалась первоклассной и неприступной с моря. Однако бои за Сингапур продолжались всего с 8 по 15 февраля, т. е. семь-восемь суток. Эта «первоклассная крепость» капитулировала. Падение Сингапура, хотя и имело важное значение для дальнейшего хода операции на юго-западном направлении, все же стратегического значения не имело, и иметь не могло. Это становится тем более очевидным, если учесть, что Сингапур считался главной военно-морской базой, но не имел флота, для базирования и действий которого он создавался.
На слушаниях в Парламенте британский премьер Черчилль предложил расследовать катастрофу после окончания войны. В 1946 году его речь была опубликована, после чего правительство Австралии запросило правительство Великобритании о том, намерены ли британцы начать расследование. Запрос и был рассмотрен, и было принято решение не начинать расследования, поскольку для его осуществления требовалось изучить не только непосредственно саму сдачу, но и множество политических, дипломатических и военных аспектов «сингапурской стратегии» за многие годы.
Сингапур был символом могущества Великобритании на Дальнем Востоке, символом движения Японии на Юг. Германия стремилась как можно скорее побудить Японию к активным действиям на Тихом океане, чтобы сковать значительные силы Великобритании и перенести центр тяжести интересов Соединенных Штатов в этот регион. Однако позиция Германии, считавшей, что со взятием Сингапура «все другие восточноазиатские проблемы, связанные с Соединенными Штатами и Англией, будут разрешены» (оценка адмирала Дёница)
[454], была ошибочной.
Складывается парадоксальная ситуация: Германия, готовясь воевать с Советским Союзом, буквально подталкивает японский каток на Юг (не без участия посольства в Токио) и только в конце июня, уже после вторжения в СССР, спохватывается и начинается использовать все рычаги, чтобы повернуть ситуацию вспять — принудить Японию к войне с Советским Союзом.
Напрашивается единственный вывод: уничтожение Англии для Германии все еще оставалось первостепенной задачей, поэтому Берлин требовал от Токио нападения на Сингапур, рассчитывая оттянуть часть английского флота из Атлантики и Средиземного моря. Поскольку в тот период США уже оказывали помощь Англии, участие Вашингтона на стороне Лондона становилось неизбежным. И даже после того, как 30 апреля была озвучена дата 22 июня 41-го, Гитлер продолжал считать, что к войне, которую он собирается развязать против Советского Союза, нет необходимости привлекать на первоначальном этапе Японию, которой предназначалась задача связать значительные английские силы на Дальнем Востоке.
На допросе в токийской тюрьме, говоря о событиях весны 1941 г., Рихард Зорге показал: «Я пришел к выводу, что положение в Германии в настоящий момент настоятельно требует открытия военных действий Японии против Англии. Причина стала ясна позднее: в то время Германия уже приняла решение воевать с Советским Союзом и из-за этого с нетерпением ждала войны Японии против Англии, чтобы не дать последней ни одной минуты передышки
[455].
И только 30 июня 1941 г. германский посол в Токио Отт вручил Мацуоке меморандум рейхсминистра иностранных дел, в котором содержался призыв, «не колеблясь, принять решение о начале военных действий против Советов»
[456].
С этого момента Берлин, используя все каналы, настойчиво добивался от Токио выполнения обязательств, взятых на себя по Тройственному пакту, несмотря на то, что Германия нападению не подвергалась, а наоборот, — выступила агрессором. До этого же времени германская позиция состояла в том, что решающий удар должен быть нанесен Сингапуру, чтобы уничтожить ключевую позицию Англии в Восточной Азии (как здесь ошибочно считали) и в целом ослабить Великобританию.
3 февраля 1941 г., на заседании координационного комитета правительства и императорской ставки, Мацуока изложил «Принципы ведения переговоров с Германией, Италией и Советским Союзом». Они предусматривали заключение четырехстороннего пакта и урегулирование отношений с Советским Союзом на основе пакта о ненападении. Договор предполагалось заключить на следующих условиях:
«1) Продажа Японии Северного Сахалина (с помощью давления Германии на Советский Союз), либо поставка Японии 1,5 млн тонн советской нефти, даже если потребуется оказать помощь СССР со стороны японского правительства в добыче.
2) Японское признание советских позиций в Синьцзяне и Внешней Монголии (Монгольской Народной Республике) в ответ на советское признание японских позиций в Северном Китае и Внутренней Монголии; отношения между Синьцзяном, Внешней Монголией и СССР будут решаться между СССР и Китаем (очевидно, речь шла о прояпонском правительстве Ван Цзинвэя. — М.А.).
3) Прекращение советской помощи Чан Кайши.
4) Создание комиссии из представителей Маньчжоу-Го, СССР и Внешней Монголии для определения границы и разрешения конфликтов.
5) Заключение рыболовного соглашения на основе предложений Татэкавы о конвенции или аннулирование японских рыболовных концессий, если это окажется необходимым для урегулирования дипломатических отношений между СССР и Японией.
6) Предоставление Советским Союзом железнодорожных вагонов и фрахтовых скидок для обеспечения крупномасштабной японо-германской торговли»
[457].
Ничего принципиально нового эти предложения не содержали. Что касается последнего пункта, то следует напомнить п. 3 из «Некоторых директив к Берлинской поездке» Молотова — «Транзит Германия — Япония — наша могучая позиция, что надо иметь в виду»
[458]. В декабре 1940 г. Татэкава уже ставил этот вопрос перед Молотовым, но нарком, видя нежелание японской стороны принимать его предложения, не спешил с его урегулированием.
«Коноэ поддержал эти инициативы. Убежденный противник коммунизма, опасавшийся его проникновения в Японию, он настороженно относился к двустороннему сближению с СССР, но охотно согласился на “пакт четырех”, предполагая, что это, во-первых, предотвратит вступление США в войну (чего принц боялся и всеми силами стремился избежать), а во-вторых, многосторонний характер комбинации помешает Советскому Союзу “давить” на Японию. “Евразийский блок” будет непобедим за пределами двух Америк, а это открывало пути к реализации глобального проекта “сферы сопроцветания Великой Восточной Азии”, разработанного в окружении принца»
[459].
