Пакт о нейтралитете не гарантировал безопасность Советского Союза на Дальнем Востоке. Советско-японское соглашение лишь «подтвердило статус-кво на Дальнем Востоке, но не укрепило его». В то же время пакт давал определенные преимущества как Советскому Союзу, так и Японии — «снижение вероятности войны на два фронта»
[502].
Документ не содержал гарантий в отношении взаимного отказа сторон от недружественных действий. Зафиксированное специальным протоколом взаимное признание интересов СССР в Монголии и Японии в Маньчжоу-Го не было радикальным соглашением о разделе сфер влияния, которое имелось в виду в случае присоединения СССР к Тройственному союзу. Сторонам также не удалось договориться по ряду ключевых территориальных вопросов. Вне рамок пакта остался вопрос о прекращении советской помощи Чан Кайши. Вместе с тем, советской стороне удалось добиться согласия Мацуоки на ликвидацию концессий на Северном Сахалине.
Япония не напала на СССР лишь потому, что не состоялся германский блицкриг летом 1941-го и не были разгромлены советские войска в 1942-м. Обязательства Москвы по пакту о нейтралитете утратили силу после принятия Японией в июле 1941-го и проведения мероприятий по подготовке к наступательным военным действиям против СССР, получивших название «Особые маневры Квантунской армии» — сокращенно «Кантокуэн».
Как покажет развитие событий после 22 июня 1941 года, Япония не считала себя связанной пактом о нейтралитете. Примечательны слова, сказанные в этой связи 2 июля председателем Тайного совета Хара Ёсимити: «Кто-то может сказать, что в связи с пактом о нейтралитете для Японии было бы неэтично нападать на Советский Союз. Но Советский Союз и сам привык к несоблюдению соглашений. Если же мы нападем на Советский Союз, никто не сочтет это предательством. Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по Советскому Союзу. Я прошу армию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен»
[503].
В целом негативно относившиеся к каким-либо договоренностям с Советским Союзом, военные круги Японии, в отличие от политиков, не придали пакту особого значения. На следующий день после его подписания в «Секретном дневнике войны» японского генерального штаба армии была сделана следующая запись: «Значение данного договора состоит не в обеспечении вооруженного выступления на юге. Не является договор и средством избежать войны с США. Он лишь дает дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов»
[504]. Еще более определенно высказался военный министр Тодзио Хидэки: «Невзирая на пакт, мы будем активно осуществлять военные приготовления против СССР»
[505].
Наиболее воинственные японские генералы рассматривали пакт о нейтралитете как прикрытие завершения подготовки к нападению на СССР. Об этом свидетельствует сделанное 24 апреля заявление начальника штаба Квантунской армии Кимуры Хэйтаро на совещании командиров соединений:
«1. Настоящий договор, являясь одним из дипломатических шагов с точки усиления союза трех держав, учитывая современное положение нашей империи, предполагает внести на некоторое время мир и спокойствие в дипломатические отношения Японии и Советского Союза…
Для того, чтобы получить практический результат от этого договора в будущем, армии ни в коем случае не допускать ни малейшего ослабления подготовки к военным операциям. Получение результатов может быть ускорено еще большим усилением и расширением этой подготовки.
Никаких изменений в прежние установки для армии не вносится.
3. В Японии и Маньчжурии публично часто говорится об ослаблении и уменьшении наших военных приготовлений против Советского Союза в связи с заключением договора о нейтралитете, но в наших военных приготовлениях против СССР, как говорилось выше, не только не будет никаких изменений в сравнении с прошлым, но, наоборот, сейчас особенно необходимо иметь точные установки в отношении идеологической, контрразведывательной и подрывной работы. Особенно необходимо сделать все, чтобы быстро довести до полного понимания подчиненными этого смысла.
Однако, чтобы не умалить политического эффекта этого договора, необходимо проводить работу по его выполнению совершенно секретно и принимать особые меры предосторожности»
[506].
28 апреля советский военный атташе в Корее телеграфировал: «22 апреля начальник штаба армии (японской армии в Корее. — М.А.) Такахаси заявил журналистам: “СССР, признавая мощь Японии, заключил с ней пакт о нейтралитете с тем, чтобы сконцентрировать свои войска на западе. Только военная сила может обеспечить эффективность пакта, и поэтому новое формирование ни Квантунской, ни Корейской армии ослаблено не будет и они со своих позиций не уйдут”»
[507].
Тем не менее пакт о нейтралитете имел большее значение, чем это представлялось на первый взгляд. Его заключение явилось немаловажным фактором при принятии решения о движении на юг. Пакт подталкивал Японию к экспансии в сторону южных морей, чреватую столкновением с США. И в этом была, в том числе заслуга резидентуры Зорге, своевременно информировавшей советское руководство о планах японской дипломатии и о месте Токио в стратегии Берлина.
Для Советского Союза смысл пакта состоял не только в том, чтобы уменьшить угрозу войны на два фронта. В Москве все еще представлялось (уже совершенно неоправданно) возможным политическое урегулирование советско-германских отношений.
16 апреля поверенный в делах Германии в СССР Типпельскирх доносил в германский МИД: «Японский посол, которого я сегодня посетил, сказал мне, что с заключением советско-японского пакта о нейтралитете в советском правительстве создалась очень благоприятная атмосфера, в чем его убеждал Молотов, который сегодня попросил его прийти немедленно для продолжения переговоров о торговом соглашении…
Сотрудники здешнего японского посольства утверждают, что пакт выгоден не только Японии, но и Оси, что он благоприятно воздействует на отношения Советского Союза с Осью и что Советский Союз готов сотрудничать с Осью»
[508].
В дневнике штаба руководства войной на море на этот счет было записано следующее: «20.IV.41. Главнокомандующий военно-морским флотом задает вопрос о результатах визита Мацуоки и об оценке японо-русского договора от 14.4. Фюрер сообщил Мацуоки, “что Россию не тронут, если она будет вести себя дружественно, в соответствии с договором, но что в противном случае он, фюрер, оставляет за собой право активных действий”. Японо-русский договор, продолжал фюрер, заключен по согласованию с Германией, и имеет целью удержать Японию от нападения на Владивосток и побудить ее к нападению на Сингапур. Такой маневр фюрера благоприятно отразится, по его словам, на позиции России, которая теперь ведет себя весьма корректно и не ожидает нападения.
