№. 32 РАМЗАЙ.
Расш. Лакучинов 14.00 2.6.
Перевел Добровинский в 23.00. 2.6.41.
Адресату.
Дронову.
В реестр.
[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: Инф.
Использовать для с/сообщ.
Г. 4/VI
Уточнить слово “Хонда” с Герценштейном».
Хонда Масаки, генерал-лейтенант, командующий 8-й дивизией (Маньчжурия).
М.С. Герценштейн — начальник 7-го отделения Информационного отдела.
6 июня маркиз Кидо записал в дневнике: «В 9 часов утра звонил принц КОНОЭ и сообщил мне, что посол ОСИМА имел интервью с Гитлером в Берхтесгадене. Судя по отчету посла, Германия, наконец, решила напасть на Россию, и Гитлер сделал косвенный запрос о создании объединенного фронта против России, хотя он ничего не сказал положительного»
[528]. «Еще 6 июня 1941 г. Осима сообщил Коноэ, что немецкое правительство решило напасть на СССР. Это сообщение вызвало значительное замешательство среди японских лидеров. Некоторые из них, в том числе Мацуока, считали, что Японии выгодно отложить нападение на юг и повторить роль, сыгранную Италией в европейской войне, напав на СССР с тыла в благоприятный момент во время германо-советской борьбы для того, чтобы захватить советские территории на Дальнем Востоке и тем самым получить сахалинскую нефть. Другие, в том числе Коноэ и Кидо
[529] (Кидо Коити, лорд-хранитель печати. — М.А.), считали, что не следует отказываться от первоначального плана наступления на юг, принятого в сентябре-октябре»
[530].
«Телеграмма № 5453/6132 от 12.06.1941 г.
В Токио т. Рамзаю
Очень необходимо получить информацию от наиболее ответственных кругов в отношении вопросов мирных переговоров и возможностей урегулирования проблем Южных морей и Китая между Японией, Англией, США и Китаем. Организатор».
15 июня Зорге в своей телеграмме о ходе японо-американских контактов, не мог обойти тему надвигавшейся войны:
«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ
ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ
ТОКИО. 15 июня 1941 года.
По телеграфу.
ПЕРЕВОД.
Американцы еще не предложили ответ японцам о детализации условий в отношении посредничества в Китае.
Мацуока сообщил Отт, что он ждет сообщения Номура о поступлении первого ответа американцев на японскую ноту о готовности вести переговоры.
Мацуока очень обеспокоен слухами относительно возможной войны между Германией и СССР. Он видит единственную надежду на удержание Америки от вступления в европейскую войну и оккупацию Англии германскими войсками отнюдь не в войне с СССР.
Мацуока просил посла Отт доложить об этом Риббентропу.
№ 142 — Рамзай
Расш. Малинников.
Перевел полковник Рогов. 11.20 18.6.41
Адресату.
Дронову.
В реестр.
[РЕЗОЛЮЦИЯ НУ]: НО4
НО9
Дать в 4 адреса.
Г.
18/VI».
В уже цитируемой телеграмме от 20 июня 1941 года «Рамзай» сообщал в части контактов о начале японо-американских переговоров: «… Предложения о японо-американских переговорах и вопросы внутренней борьбы между Мацуока с одной стороны и Хиранума с другой — застопорились потому, что все ожидают решения вопроса об отношениях СССР и Германии».
21 июня Хэлл вручил Номуре ответ на предложения от 12 мая. Контрпредложения вносили существенные поправки в японский проект, а точнее, не оставляли от последнего камня на камне. Белый дом соглашался оказать содействие японо-китайским переговорам, но при условии, что текст договора будет разработан совместно тремя сторонами. В случае подобных переговоров Токио пришлось бы идти на уступки под давлением американской и китайской делегаций. Американцы даже не требовали вывода войск из Китая. В случае согласия японцев на первый пункт, войска пришлось бы вывести так или иначе. Американцы требовали подтвердить оборонительный характер Тройственного пакта и наотрез отказывались признать «сферу сопроцветания», не давая шанса на возможность реализации этого проекта — все изменения статус-кво в Тихоокеанском регионе, по их мнению, должны были осуществляться только мирным путем. Это был краеугольный камень в позиции Вашингтона. По отношению к европейской войне Белый дом заявлял, что отношение к ней будет строиться «из соображений защиты и самообороны; из соображений национальной безопасности и ее защиты», то есть из понятий, допускающих широкую трактовку, а значит, и возможность вступления в войну. О прекращении помощи Великобритании даже не упоминалось. Взамен было предложено заключить новый торговый договор. Американские предложения можно трактовать как угодно, но совершенно невозможно отрицать того, что они были совершенно неприемлемы для Токио: прекращение экспансии, трехсторонний договор по Китаю, разрыв со странами «оси» в обмен на торговый договор с США
[531].
Военный разведчик М.И. Иванов, работавший в Токио под прикрытием должности секретаря консульского отдела посольства СССР, был, по его собственным словам, «визуально знаком» с Рихардом Зорге. Впервые он увидел Рихарда Зорге в конце апреля 1941 года на аэродроме Ханеда, куда весь посольский и журналистский корпус устремился встречать прилетевшего после визита в Берлин, Рим и Москву министра иностранных дел Мацуоку. «Толпы репортеров, сотрудников охранки и дипломатов ринулись к только что приземлившемуся самолету, из которого вышел улыбающийся Мацуока. Консул посольства В.С. Зайцев толкнул меня, кивком указав в сторону. Там неторопливо шел прихрамывающий Зорге — без фотокамеры, даже без полевого блокнота, в безукоризненно выглаженном костюме-тройке с нацистским значком на лацкане. Я мгновенно почувствовал, как одинок он был в этой суетящейся массе жаждавших сиюминутной сенсации репортеров (Япония «предала» интересы фашистского союзника, пошла на сговор с Советами, велика ли уверенность, что Сталин не держит камня за пазухой и т. д.). …
Увидев Зорге, я ощутил восторг и скорбь одновременно. Он шел с достоинством и горечью безмерно измученного одинокого человека, чуждого фальшивой суеты политиканов, понимающего глубинную неотвратимую суть надвигающихся грозных событий. И все же — одновременно — он шел как победитель, как автор этой шумной постановки. Это была минута его торжества как стратега и мыслителя столетия…»
[532].
