Как уже отмечалось, решения в Японии принимались коллегиально широким кругом лиц путем поиска компромисса. При этом особенность компромисса по-японски заключалась в том, что учитывались интересы всех сторон: как тех, кто выступал за безотлагательное решение «северной проблемы», так и тех, кто настаивал на движении на юг.
В ходе своей встречи с Гитлером 4 апреля 1941 г. Мацуока высказал сожаление о том, что в Японии нет человека, который способен принимать единоличные решения: «Народ находит такого фюрера раз в тысячу лет. Японский народ еще не нашел своего фюрера»
[634].
Вооруженные силы Японии, готовясь воевать на севере и на юге, предполагали разрешение «северной проблемы» со многими оговорками, и противоборства армии и флота в части выбора направления движения не наблюдалось.
22 июня 1941 г. посол Германии Отт в телеграмме (в ответ на предписание от германского МИДа от 21 июня) доложил: «Сегодня в 19 час. по японскому времени… я посетил Мацуоку и подробно разъяснил ему меморандум германского правительства, а также передал прокламацию фюрера.
Министр иностранных дел воспринял мое разъяснение с полным пониманием…
Мацуока разъяснил далее:
1. Члены основного ядра кабинета, куда входят премьер-министр, министр иностранных дел, военный министр и министр финансов, встретятся завтра днем. Он будет докладывать о сложившейся обстановке и надеется, что он сможет без промедления сообщить германскому правительству точку зрения японского правительства; …
3. Лично он может еще раз заверить, что Соединенные Штаты будут не в состоянии переправлять военные поставки в Советский Союз через Тихий океан. …
Затем Мацуока просил меня сообщить, рассчитывает ли Германия на скорое крушение сталинского режима, для которого, как он издавна считал, только подобная война представляет опасность.
Узнав от меня, что мне неизвестны в подробностях соображения германского правительства, он попросил запросить Берлин.
Мацуока заявил далее, что из отчета посла Осимы у него сложилось впечатление, что фюрер и министр иностранных дел не рассчитывают на активное участие Японии в войне против Советского Союза, предусмотренное пактом трех держав. Он лично по-прежнему считает, что Япония не может долгое время занимать нейтральную позицию в этом конфликте.
Если Соединенные Штаты Америки вступят в войну в связи с германо-русским конфликтом, то для Японии это явится, по его мнению, случаем, предусмотренным Тройственным пактом.
К концу беседы Мацуока получил другую телеграмму Осимы, в которой сообщалось, что имперский министр иностранных дел ставит в известность о том, что русские якобы переправляют войска с Дальнего Востока. Мацуока тут же заявил, что сейчас же предложит соответствующие меры»
[635].
И предложил: направился в императорский дворец, где стал убеждать японского монарха как можно скорее выступить против Советского Союза. В ответ на вопрос императора, означает ли это отказ от выступления на юге, министр иностранных дел ответил, что «сначала надо напасть на Россию»
[636].
«По совету Кидо император дал Мацуоке указание действовать в соответствии с желанием Коноэ, а Кидо и Хиранума повторили совет»
[637].
Кидо Коити, лорд-хранитель печати, главный политический советник двора и связующее звено между ним и верхушкой государственного аппарата; руководил императорскими конференциями по важнейшим военным и политическим вопросам. Хиранума Киитири, премьер-министр в 1939 г., министр внутренних дел во втором кабинете Коноэ (1940–1941).
В этот же день начальник Генерального штаба Сухопутных войск Германии Франц Гальдер записал: «22 июня 1941 г. (воскресенье) 1-й день войны.
11.00 — Паулюс сообщил о заявлении статс-секретаря Вайцзеккера. Англия, узнав о нашем нападении на Россию, сначала почувствует облегчение и будет радоваться “распылению” наших сил…
На Дальнем Востоке маловероятно, чтобы Япония выступила против Англии. Скорее, как Япония, так и Америка будут избегать втягивания в войну. Германия заинтересована в том, чтобы удержать их обеих от вступления в войну, так как в противном случае война станет необозрима по продолжительности и средствам ее ведения и заключение мира в будущем станет крайне сложной и трудной проблемой»
[638].
«ТЕЛЕГРАММА от 23.06.1941 № 6058/6897 (в два адреса)
В Токио
Рамзаю
ВАТ тов. Гущенко
Сообщите Ваши данные о позиции Японского правительства в связи с войной Германии против Советского Союза.
Директор».
22 июня премьер-министр Черчилль выступил с обращением, в котором говорил о безоговорочной помощи СССР в его борьбе с Германией. 24 июня Рузвельт заявил, что Соединенные Штаты предоставят Советскому Союзу необходимую помощь. В американских банках были разморожены советские активы и кредиты. Фактически оба лидера говорили о союзе с Россией. Это было недвусмысленное предупреждение и для Японии, что в случае нападения на СССР она может столкнуться с коалицией
[639].
Германская агрессия против Советского Союза вновь поставила на повестку дня «разрешение северной проблемы», и избежать обсуждения этой проблемы уже не представлялось возможным.
24 июня военный и военно-морской отделы императорской ставки приняли проект «Программы национальной политики империи в соответствии с изменениями обстановки», согласно которому Япония должна была быть готовой вести военные действия как на южном, так и на северном направлениях. В последнем случае приступить к военным действиям следовало, когда сложатся «особо благоприятные условия».
Проект был передан на рассмотрение в координационный комитет правительства и императорской ставки. Комитет заседал непрерывно с 25 июня по 1 июля.
С предложением немедленно осуществить нападение на Советский Союз выступил Мацуока. Он подчеркивал вторичность Пакта о нейтралитете между Японией и Советским Союзом по отношению к Тройственному пакту между Японией, Германией и Италией. 25 июня Мацуока заявил:
«Подписание Пакта о нейтралитете не окажет воздействия или влияния на Тройственный пакт. Это я объяснил после моего возвращения в Японию. К тому же Советский Союз пока никак не реагировал. Собственно говоря, я заключил Пакт о нейтралитете, так как считал, что Германия и Советская Россия не начнут войну. Если бы я знал, что они вступят в войну, я бы предпочел занять в отношении Германии более дружественную позицию и не стал бы заключать Пакт о нейтралитете. Я заявил Отту, что мы останемся верными нашему союзу, несмотря на положения [советско-японского] Пакта, и, если мы будем намерены что-то предпринять, я буду информировать его по мере возникновения необходимости. В том же духе я говорил с советским послом.
