Если Отт намеревался запутать рейхсминистра Риббентропа, своей цели он достиг.
К началу августа 5-й (русской) секцией 2-го (разведывательного) отдела генштаба армии был подготовлен и представлен руководству документ под названием «Оценка нынешней обстановки в Советском Союзе». Хотя составители документа продолжали верить в конечную победу Германии, они не могли не считаться с действительностью. В главном выводе доклада указывалось: «Даже если Красная Армия в этом году оставит Москву, она не капитулирует. Намерение Германии быстро завершить решающее сражение не осуществится. Дальнейшее развитие войны не будет выгодным для германской стороны»
[686]. Высказывалось также предположение о вероятности затяжной войны.
«4 августа 1941 года, 44-й день войны, — записывает в своем военном дневнике Франц Гальдер. — 4-й обер-квартирмейстер сообщает: … 1. (Японский военный атташе) Банзай сообщил, что командование армии и правительство (Японии) якобы приняли решение, несмотря на имеющиеся трудности, выступить против России. Он полагает, что Япония вступит в войну в сентябре. … Владивосток, по-видимому, удастся захватить к ноябрю. В течение всего этого времени японские войска будут удерживать захваченные территории в Китае. Захват Сингапура будет подготовлен операциями в Индокитае. Однако пока эта операция будет отложена. …»
[687]. Примечательно в записях Гальдера вводное слово «якобы»: немцы уже усомнились в обещаниях японцев.
6 августа 1941 г. на очередном заседании координационного комитета новый министр иностранных дел Тоёда доложил о посещении его германским послом Оттом:
«Тоёда…Сегодня, 6 августа, в 9 часов меня посетил посол Германии Отт, который сказал следующее:
Отт. Мне стало известно, что вы говорили с советским послом. О чем был разговор?
Тоёда. Мы говорили о сотрудничестве в вопросах, касающихся наших концессий на северном Сахалине, чтобы мы могли без помех осуществлять там нашу деятельность…
Отт. Какова будет позиция Японии, если Соединенные Штаты будут направлять оружие Советскому Союзу через Владивосток?
Тоёда. Мы будем вынуждены рассмотреть эту проблему.
Отт. Что вы собираетесь делать с Соединенными Штатами?
Тоёда. Соединенные Штаты возбуждены. Прежде всего, мы попытаемся успокоить их.
Отт. Я слышал, что Япония ведет переговоры о передаче ей районов к востоку от озера Байкал. Что вы можете сказать?
Тоёда. Это неправда»
[688].
20 июля Тоёда сообщил Отту, что смена кабинета не повлияет на решения, принятые на совещании в присутствии императора 2 июля 1941 г.
«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ
ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ
ТОКИО. 7 августа 1941 года.
По радио-телеграфу
Германский посол Отт послал телеграмму Риббентропу в отношении нового кабинета Коноэ, указывая, что кабинет, безусловно, базируется на Германию. Новым было то, что Мацуока был прогерманец. Отт высказал, что основная политика не изменилась, но темп вступления в войну очень медленный.
Одновременно Отт выразил полную уверенность, что новый кабинет за вступление в войну. Так или иначе, для Отт теперь имеется значительно больше трудностей в связи с тем, что новый кабинет значительно равнодушней в отношении Германии, чем прежний кабинет с Мацуока.
ИНСОН».
«[РЕЗОЛЮЦИЯ И.О.НУ]: Инф. АП [ПАНФИЛОВ]
[Резолюция]: НО 3 и 1. К учету. Ознакомить инф. отдел. Инсон может и должен давать больше и чаще материала, чем он дает сейчас и более конкретно. 10.8. И
Использовано для спецсообщения. Подпись. 11.8.41».
20 июля Япония предъявила правительству Виши и властям Индокитая ультиматум, который содержал требование предоставить ей право держать войска в южной части французской колонии и передать в ее распоряжение военно-морские и военно-воздушные базы в Сайгоне и Камране. 23 июля между Японией и Францией было заключено соглашение об использовании японскими войсками военных баз в Южном Индокитае.
24 июля японские вооруженные силы вторглись в Южный Индокитай. Стремясь найти путь к компромиссу с Японией, Рузвельт в тот же день в беседе с Номура сделал предложение о «нейтрализации» Индокитая при непременном условии вывода оттуда японских вооруженных сил. Однако это предложение было отвергнуто.
25 июля президент Рузвельт издал директиву о секвестре всех японских активов в США и введении полного торгового эмбарго. Подобное эмбарго наложила и Великобритания, объявив о расторжении японо-английского торгового договора 1911 г., японо-индийского договора 1934 г. и японо-бирманского 1937 г. Таким образом, Японская империя оказалась в ситуации полной экономической блокады. Со своей стороны японское правительство сделало то же с активами этих стран.
1 августа 1941 г. вступил в силу американский запрет на вывоз в Японию важных стратегических материалов. Были также приняты меры военного характера: филиппинская армия перешла в подчинение американского командования, а в Китай направилась группа американских военных советников.
Рузвельт понимал, что эмбарго является для империи таким же стимулятором агрессии, как и слабость жертвы. Выступая по радио, Рузвельт заявил: «США рационализируют потребление бензина в стране и в то же время снабжают горючим явного агрессора. Если бы мы прекратили поставки нефти, японцы двинулись бы на Голландскую Ост-Индию уже год назад, и мы бы имели войну»
[689]. У Токио оставалась одна альтернатива: движение на юг к «ресурсам стран южных морей» или вывод войск из Индокитая и Китая (уступки Вашингтону по ключевым вопросам и все из этого вытекающее).
4 августа в руки Хэлла попала предназначенная японскому послу в Вашингтоне телеграмма от нового министра иностранных дел. В телеграмме говорилось: «Япония должна принять меры к охране сырьевых ресурсов южных морей. Наша империя должна немедленно разорвать кольцо, создаваемое США и Англией, действующих, как хитрый, притворяющийся спящим дракон. Вот почему мы решили оккупировать эту территорию (т. е. Индокитай). Все, что предпримет наша империя, будет основано на нашем стремлении успешно выполнить обязательства “Тройственного пакта”»
[690].
Коноэ, который только что перенес очередную перетряску кабинета, сознавал, что добиться урегулирования с США в подобной ситуации невозможно, в то время как именно нейтральная позиция Америки требовалась для дальнейшего осуществления политики империи. В столь нетривиальных условиях премьер идет на беспрецедентный шаг: просит у императора разрешения на проведение японо-американской встречи на высшем уровне. Коноэ получил соизволение. 7 августа Тоёда направил в Вашингтон предложение об организации встречи премьера Коноэ и президента Рузвельта
[691].
