Расходы, падающие на долю связников вне нашего ядра, а также на попытки завязать новые связи, относительно, чрезвычайно малы. В лучшем случае они составляют 25 %-30 % нашего бюджета. Резюмируя, приходим еще раз к выводу, что сокращение нашего бюджета на половину, если учесть особенности структуры нашего аппарата, представляет собой уничтожение нашего маленького ядра, а не меру экономии.
Мы, безусловно, признаем, что наша В[ербовочная].-работа и наши В[оенные].-информации слабы. Единственно сколько-нибудь интересным источником является материал, который я сам добываю от Герм. ВАТ и морского атташе. Однако и Отто, добывающий исключительно политические сведения и имеющий связи с высшим политическим руководством страны, время от времени добывает также хороший В. — материал (военный). Тем не менее, мы вынуждены признать, что мы не выполнили задачу по привлечению к нашей работе нескольких выдающихся военных деятелей. Но, дорогой директор, не забывайте, пожалуйста, в какой стране мы находимся. Ясно, что правящие слои здесь продажные шкуры. Но едва ли это можно сказать о той части офицерского корпуса, среди которого нам следовало искать. Эта часть настолько мала и настолько замкнута, а также озлоблена против всего чужеземного, что на раскрытие какого-нибудь постоянно текущего источника из этого маленького слоя, который действительно что-нибудь знает, рассчитывать очень тяжело, почти невероятно тяжело.
Чтобы возвратиться вновь к неприятному бюджетному вопросу, мы хотим предложить, если возможно, предоставить в наше распоряжение ежемесячную сумму в 3200 [йен] (здесь и далее выделено мной. — М.А.). С этой суммой мы можем обойтись, по крайней мере, обеспечить аппарат и его работу. Но это абсолютный минимум. Если это будет отвергнуто, наша работа очень серьезно пострадает. Кроме того, Вы должны всегда учитывать чрезвычайные расходы. Здесь в стране мы не можем достать ни ламп, ни пленки, ни даже материала для одежды. Нам приходится выписывать много материала из-за границы на валюту, кроме всего, после столь длительного пребывания в этой стране и климате, наше здоровье уже не на той высоте, что прежде. Если Вы просмотрите наши отчеты за последние три года, то Вы заметите, что наши расходы в связи с болезнями, и большей частью весьма тяжелыми, значительно возросли. В том случае, если Вы и в дальнейшем нуждаетесь в нашей работе здесь в стране, то мы хотим Вас попросить оказать нам доверие, с тем чтобы мы сами провели сокращение наших расходов, так чтобы от этого не пострадала наша работоспособность. Как уже сказано, мы считаем минимум 3200.
К сожалению, мы должны обратить Ваше внимание на новую трудность в нашей работе, которая скажется с наибольшей полностью только в этом году.
Как Вы уже, вероятно, знаете по нашим старым докладам, большая часть материалов исходит от меня, который мне удалось собрать в рабочих местах Германского Посла, ВАТ и морск. ВАТ.
Я просто забирался с машинкой в кармане в одно из помещений этих чиновников, кося одним глазом в сторону двери и прислушиваясь одним ухом к каждому шороху, я щелкал своим аппаратиком. Вы можете себе представить, что это была очень тяжелая, очень опасная и скользкая работа, ставшая сейчас еще более тяжелой. Ибо в течение последних трех лет учреждения Германского Посольства настолько расширились и появилось такое большое количество новых людей, что буквально не найти ни одного свободного местечка. При этих условиях почти совершенно исключена какая бы то ни была возможность фотографировать весь тот материал, который еще и сейчас мне удается получить для прочтения. За все эти годы мне удавалось, несмотря на существенную смену аппарата учреждений, сохранять свое положение человека, пользующегося доверием. Сейчас мне также удается читать почти столько материала, как и прежде, а может быть и больше. Частично, верно, эти материалы ухудшились по качеству. Но, к сожалению, в большинстве случаев, я не могу более его так фотографировать, как выше было описано, т. е. как я это прежде делал. Недостаток территории лишает меня возможности не только читать документы, но тем более их фотографировать. В этом заключается наибольшая трудность, стоящая сейчас перед нами. Это затруднение возможно будет разрешить только в конце года, так как ожидается прибавление новых помещений, которые возможно вернут мне прежнюю неприкосновенность или скажем свободу продолжать мои прежние фотосъемки. Но сейчас этого нет, так что придется довольствоваться тем, что имеем.
Вы должны понимать, что материал и документы, которые мне разрешают читать, я не могу при существующих условиях, ни в коем случае выносить за пределы данного учреждения, т. е. брать их на дом или конспиративную квартиру. Только в самых редких случаях удается что-либо подобное. Этому мешает суровая секретность и предосторожности против шпионажа туземных шпионов, царящие в вышеназванных учреждениях. Следовательно, это еще одна новая трудность, которую с большим трудом сможет преодолеть такой старый грешник и практик, кипящий не в первом котле, как Ваш покорный слуга.
Наконец, еще одна все более усложняющаяся проблема. Я живу здесь беспрерывно более шести лет. До этого я был здесь еще в течение двух лет и возвращался в Центр только на 26 недель. Все чаще руководящие личности обращаются ко мне с вопросом, почему я совсем не желаю хоть на короткое время проехаться в отпуск в Германию, чтобы посмотреть на месте ситуацию и прочее. Второй вопрос, с которым ко мне то и дело обращаются — это почему я отвергаю предложения газеты, на которую я работаю. Почему я не заключаю с ней твердого контракта. Или почему я отказываюсь от неоднократных предложений Посла получить на время войны постоянную работу. Причины, по которым я не еду в Германию, вызовут с их стороны подозрения. Тоже, почему я не заключаю твердого договора. Все это представляет определенную опасность, учитывая мое старое прошлое. Но еще важнее тот факт, что если я свяжу себя контрактом с газетой или с какой-нибудь другой работой, то будет еще труднее закончить работу здесь, чтобы, наконец, уехать к Вам домой, в Центр и остаться там навсегда. На долгое время такое состояние для меня может плохо кончиться. Пока мне удается отклонять вопросы под предлогом, что я хочу дождаться конца войны или, по крайней мере, такого момента, когда уже можно будет сказать, что из этой войны получится. Но как выше сказано, это не более как отодвигание вопросов, с которыми ко мне обращаются мои друзья, как посол Отт, Венекер и ВАТ — Кречмер все чаще и чаще.
Так, например, когда Отт ехал в Берлин, он хотел взять за свои средства меня с собой, не только для компании, но и за тем, чтобы я заключил постоянный контракт с газетой или даже с Министерством Иностранных Дел. Для меня было очень трудно отклонить столь доброжелательные намерения Отт.
Итак, все более приближается время, когда Вы должны заняться вопросом отзыва меня и Фрица. Вы должны уже сейчас всеми средствами готовить замену для нас обоих. Для обоих, ибо Вы должны себе ясно представить, что мое исчезновение, естественно, обратит на себя внимание, особенно когда обо мне больше ничего не услышат и когда я вместо того, чтобы вернуться в Германию окажусь в Центре. Естественно, что подобное исчезновение и возникшие в связи с этим слухи, окажут скверное влияние также и на Фрица, который, будучи членом той же общины и колонии, несомненно, был знаком со мной, а, следовательно, использовал это знакомство с целью легальной и открытой поддержки настоящей работы нашей фирмы. Возможно, что Фриц мог бы остаться здесь и после моего отъезда, но надежность есть надежность. Кроме того, он тоже здесь уже в течение пяти лет и для него также пора вернуться, наконец, домой в Центр.
