Так что мы выдвинули этот раз перед Вами целый ряд вопросов, которые мы, господин директор, просим Вас возможно скорее разрешить. Такое решение вынести крайне необходимо. Не забывайте, что мы ведем жизнь двойников уже целых 7 лет, которую дальше продолжать исключительно тяжело.
Сердечный привет от всех нас здесь и, особенно, от Вашего Рамзая».
Зорге готов признать, что военная информация, добываемая резидентурой, «безусловно» «слаба», что не в полной мере отражает действительное положение вещей. Ведь он сам себе противоречит, справедливо отмечая в письме: «Единственно сколько-нибудь интересным источником является материал, который я сам добываю от Герм. ВАТ и морского атташе. Однако и Отто, добывающий исключительно политические сведения и имеющий связи с высшим политическим руководством страны, время от времени добывает также хороший В. — материал (военный)».
Что же касается вербовки «нескольких выдающихся военных деятелей» — офицеров генерального штаба армии или министерства обороны, то постановка такой задачи исходила из непонимания Центром оперативной обстановки в Японии. Была большая вероятность того, что попытка подобной вербовки закончилась бы провалом резидентуры, которая добывала не только ценную политическую, но и ценную военно-политическую и военную информацию. Резидентуру следовало сохранить в том составе, который был, получая информацию от уже имевшихся источников, и не ставить дополнительных неосуществимых вербовочных задач.
«Телеграмма № 2733/3115 от 25.03.1941 г.
В Токио т. Рамзаю.
В условиях настоящей сложной обстановки нельзя думать о Вашем выезде. Наоборот обстановка требует от Вас большего напряжения и инициативы в работе.
Максимально сократите нецелесообразные расходы.
Висбаден будет слушать Фрица кроме установленных дней, также и воскресеньям.
Организатор».
«Телеграмма № 3737/4118 от 21.04.1941 г.
В Токио т. Юрию
1. Очередной встрече выдайте Рамзаю 250 ам. долларов и 2000 иен, остальные выдадите мае. Получите от него почту и немедленно высылайте Центр. Исполнение срочите. Вам деньги будут высланы.
…
Организатор».
«С П Р А В К А
Почтой 28.4.41 г. послано Юрию следующее:
…
2. Новые клички для резидентуры Юрия.
3. Новые клички для резидентуры Рамзая.
«.
«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ
ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ
Токио, 2 мая 1941 года
По радио.
ПЕРЕВОД.
К великому международному празднику примите поздравление от всей нашей семьи.
№. 119 РАМЗАЙ.
Расш. и перевел Малинников. 15.45 10.5.41.
Адресату.
В реестр».
В телеграмме от 13 мая полковник Гущенко прислал большую телеграмму с оценкой постановки разведывательной работы.
Краткое содержание этой телеграммы:
«а) За последнее время производится свертывание разведывательной работы, отступая перед усилившимся нажимом контрразведки.
б) У местных дипработников и у соседей существует убеждение, что общаться с иностранцами, не принадлежащими к дипкорпусу, нам нельзя. Это базируется на гнилой теории недоверия к нашим людям и создает условия для общения только с контрразведчиками.
в) Денежные средства на оплату разведывательной работы мизерны. Ставки агентам низки.
Примечание составителя: об этом Гущенко раньше вопросов не поднимал.
г) Мало доверия нашим людям. Существует излишняя боязнь, что наших людей может завербовать контрразведка.
…
е) В условиях Японии нелегальная связь, в особенности с иностранцами, стала невозможной. Следовательно, в связи надо применять любые методы. Нельзя разведчика держать в рамках этики».
Последняя фраза «нельзя разведчика держать в рамках этики» подразумевала возможность для разведчика вступать в интимные связи с иностранцами, а точнее с иностранками.
И еще: «… наши люди соседей боятся больше, чем японской контрразведки». «Соседи» — сотрудники НКВД под прикрытием должностей посольства. Много лет спустя М.И. Иванов вспоминал:
«… НКВД, имеющий своих агентов и среди нас, армейских разведчиков, безостановочно следил за нами.
Помню, однажды молодой лейтенант-чекист преследовал меня так навязчиво, что я не выдержал и прямо пошел на него в бедном районе Токио: “Дурак, — сказал я ему, — ты через пень-колоду лепечешь по-японски и шпионишь, как новичок. Тебя тут же засекут и отделают так, что маму родную не узнаешь. Убирайся в посольство и не высовывай носа, щенок…”.
Конечно, после этого я имел выговор и сам потерял надолго право выходить за территорию посольства»
[757].
«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ
ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ
Токио, 31 мая 1941 года.
По телеграфу.
Пакет Инсона у нас, но мы не найдем возможности его переслать, очень громоздкий.
№ 121. ИКАР.
[Резолюци]я: Н-1
Понятно. Это для жены Инсона. Дать указания — направить почтой.
П. 2/VI.41».
«Инсон» — новый псевдоним Зорге.
Вещи для жены Зорге были направлены в Москву спустя три месяца — только в начале сентября 41-го.
«Телеграмма № 5911/6711 от 22.06.1941 г.
В Токио т. Икару
22 июня германский фашизм разбойничьи напал на нашу родину. С получением данной телеграммы приведите весь Ваш аппарат и коммерческую сеть в максимальную готовность. Проведите встречу с Инсоном 27 июня, запасная 29 июня согласно условий последней встречи. Передайте ему одну тысячу амов и предупредите необходимости активизации работы. Встречи проводите максимально осторожно. Применяйте запасные явки и дубки [тайники]. Все важные информационные данные о перебросках войск и намерениях Лоскутии [Японии] передавайте немедленно. Почтой 27 июня вышлем Вам и Инсону деньги.
Организатор».
«Телеграмма № 5922/6722 от 22.06. 1941 г.
В Токио т. Инсону /Рамзаю/.
Благодарю Вас за последнюю информацию. Прошу выйти на встречу нашего человека 27 июня. На всякий случай следующая встреча 29 июня. Место и время, согласно последней встречи. Наш человек передаст Вам деньги. Следующей почтой высылаю деньги снова.
Организатор».
«НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ
ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ
Токио, 28 июня 1941 года.
