В январских телеграммах Зорге докладывал о ситуации вокруг германо-японских переговоров и о настроениях среди японских военных.
«Москва, Начальнику РУ РККА
Токио, 1 января 1939 г.
[124]
Майор Шолль узнал в генштабе, что Германия подписала соглашение с японским военным атташе в Берлине по обмену всеми информациями, полученными обеими сторонами о СССР. Посол Отт и майор Шолль считают, что это является результатом только неправильно проведенных переговоров Осима за заключение военного пакта. Японский генштаб даже до последнего времени не мог предполагать, что они так далеко зайдут в военном сотрудничестве.
Я в этом сомневаюсь и попробую выяснить через Отто, который только один узнал об этих переговорах. Посол Отт и майор Шолль из Берлина относительно этого сообщений еще не получали.
Рамзай».
Имеются пометы: «НО-2. Спецсообщение. Орлов. 5.1.39». «т. Попову. К исполнению по рез. зам. нач. РУ. 7.1.39».
«Москва, Начальнику РУ РККА
Токио, 25.1.39
[125]
Затем Накано сообщил, что военные раскололись на три основных группы:
Первая группа требует стремительной войны с Китаем до тех пор, пока весь Китай будет захвачен и из Китая будут изгнаны все иностранные державы.
Вторая группа, созданная Квантунской армией, требует мира с Китаем и концентрирования внимания на войну с СССР.
Третья группа, к которой принадлежат Итагаки, Тэрауци и др., выражают желание прекратить операции в южном и центральном Китае, сохранив лишь за собой Сев. Китай и Монголию как базу развертывания войны против СССР. К этой группе принадлежит также Хиранума и др. члены правительства. Главные трудности лежат в сопротивлении радикальных групп, которые боятся восстания в случае такого отказа от завоеваний в Китае. Единственным путем для избежания внутренних противоречий считается отвлечение внимания радикальных групп на СССР».
Имеются пометы: «Срочно. НО-2. Спецсообщение. Орлов. 25.1». «Исполнено».
Накано Сэйго (1886–1943) — японский журналист, известный политик, депутат парламента, был тесно связан с «Обществом черного океана»; в 1933 г. основал фашистскую организацию «Тохокай», с 1940 г. генеральный секретарь «Движения единства за укрепление трона».
К первой группе принадлежала часть влиятельных японских кругов во главе с Коноэ. «Квантунцы» (Итагаки, Тодзио, Уэда и др.), которых Зорге отнес к третьей группе, объединились вокруг барона Хиранума, который в итоге в январе 1939 г. сменил принца Коноэ на посту премьер-министра. Одзаки сообщил Зорге, что основные причины отставки кабинета Коноэ заключались в следующем: а) по-прежнему не были урегулированы связи между политическими и военными проблемами; б) вопреки ожиданиям, китайский инцидент приобрел затяжной характер; в) кабинет встал перед трудным выбором между дружественными связями с Германией и связями с Англией и США; г) кабинет утратил поддержку общественного мнения в стране.
В «Отчетном докладе Центрального Комитета ВКП (б) XVIII съезду ВКП (б)» 10 марта 1939 г. И. В. Сталин говорил об «обострении международного политического положения, крушении послевоенной системы мирных договоров, начале новой империалистической войны»: «Вот перечень важнейших событий за отчетный период, положивших начало новой империалистической войне. В 1935 году Италия напала на Абиссинию и захватила ее. Летом 1936 года Германия и Италия организовали военную интервенцию в Испании, причем Германия утвердилась на севере Испании и в испанском Марокко, а Италия — на юге Испании и на Балеарских островах. В 1937 году Япония, после захвата Маньчжурии, вторглась в Северный и Центральный Китай, заняла Пекин, Тяньцзин, Шанхай и стала вытеснять из зоны оккупации своих иностранных конкурентов. В начале 1938 года Германия захватила Австрию, а осенью 1938 года — Судетскую область Чехословакии. В конце 1938 года Япония захватила Кантон, а в начале 1939 года — остров Хайнань. …
Новая империалистическая война стала фактом. …
Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой. …
Неагрессивные, демократические государства, взятые вместе, бесспорно сильнее фашистских государств и в экономическом и в военном отношении.
Чем же объяснить в таком случае систематические уступки этих государств агрессорам? …
Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран и, прежде всего Англии и Франции, от политики коллективной безопасности, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию “нейтралитета”.
Взять, например, Японию. Характерно, что перед началом вторжения Японии в Северный Китай все влиятельные французские и английские газеты громогласно кричали о слабости Китая, о его неспособности сопротивляться, о том, что Япония с ее армией могла бы в два-три месяца покорить Китай. Потом европейско-американские политики стали выжидать и наблюдать. А потом, когда Япония развернула военные действия, уступили ей Шанхай сердце иностранного капитала в Китае, уступили Кантон, очаг монопольного английского влияния в Южном Китае, уступили Хайнань, дали окружить Гонконг. Не правда ли, все это очень похоже на поощрение агрессора: дескать, влезай дальше в войну, а там посмотрим.
Или, например, взять Германию. Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о “слабости русской армии”, о “разложении русской авиации”, о “беспорядках” в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора»
[126].
К этому времени выяснилась неготовность Японии пойти на подписание даже сформулированных в общей форме положений проекта Тройственного пакта между Германией, Италией и Японией, а требовалось дополнительное разъяснение. Подобное положение вещей отражало острую борьбу в руководстве страны по вопросу будущего направления японской агрессии. В начале марта Осима, а также посол Сиратори в Риме, — сообщал в Токио министр иностранных дел Германии О. Отту в уже цитируемой телеграмме от 26 апреля 1939 г., — получили инструкции, в соответствии с которыми японское правительство хотя в общем и целом одобряло идею пакта, однако обязательство по оказанию взаимной поддержки хотело привязать исключительно к случаю войны с Россией. Оба посла информировали об этом меня и Чиано в личном и строго конфиденциальном порядке и в свою очередь тотчас же сообщили в Токио о своем отказе представить на рассмотрение в Берлин и Рим это столь существенное изменение итало-германского проекта. Они еще раз высказались за принятие первоначального проекта и заявили, что в случае иного решения японского кабинета они будут вынуждены уйти со своих постов. В ответ на это в начале апреля из Токио поступил японский проект, который в основном соответствовал итало-германскому проекту, по, правда, сокращал срок действия договора на 5 лет. Однако прежнее пожелание японцев ограничить обязательство по взаимному оказанию помощи исключительно случаем войны с Россией еще сохранялось в смягченной форме; японцы испрашивали наше категорическое согласие на то, чтобы после подписания и опубликования пакта сделать английскому, французскому и американскому послам заявление примерно следующего содержания: пакт возник в развитие антикоминтерновского соглашения;. при этом партнеры в качестве своего военного противника имели в виду Россию; Англия, Франция в Америка не должны усматривать в нем угрозу для себя. Кабинет в Токио обосновывал необходимость подобного ограничительного толкования пакта тем, что Япония в данный момент по политическим и особенно по экономическим соображениям еще не в состоянии открыто выступить в качестве противника трех демократий. Осима и Сиратори сообщили в Токио о невозможности осуществления также и этого пожелания японского правительства и информировали меня и Чиано, опять-таки в строго конфиденциальном порядке, о развитии этого вопроса. Как Чиано, так и я не оставили никакого сомнения в том, что нас не устраивает заключение договора с такой интерпретацией, прямо противоречащей его тексту. Далее я, чтобы ускорить окончательное выяснение вопроса, заявил Осима и Сиратори, который находился в Берлине в связи с днем рождения фюрера, что я должен узнать об окончательном решении японского кабинета, будь оно положительное или отрицательное, до выступления фюрера, которое намечено на 28 апреля. Оба посла телеграфировали об этом в Токио.
