Но, как пишет сам Одзаки, настоящей его работой было «помогать Кадзами — и более ничего определенного».
«Я изложил Кадзами свои взгляды на Китай… У меня никогда не было намерения реализовать свои политические идеи, пользуясь моим положением советника Кабинета. Все, что я делал, — это давал конкретные советы по конкретным вопросам, одновременно получая точную и ценную информацию. Нет нужды говорить, что информацию, полученную в Кабинете, я передавал Зорге. У меня был свободный доступ к документам в офисе главы секретариата (Кадзами) и других секретариатов»
[315].
На допросе 8 марта 1942 г. Одзаки показал: «В то время, когда я был внештатным советником кабинета министров, я каждый день ходил на работу в резиденцию премьера. Мое рабочее место находилось в комнате подвального этажа под кабинетом секретарей премьера. Я мог свободно заходить в этот кабинет и в кабинет генерального секретаря правительства и знакомиться там с документами, относившимися к проблематике моей работы, или в отношении которых секретари хотели узнать мое мнение. Кроме того, я часто присутствовал при их разговорах, и этот давало мне возможность реально представлять себе, как развивалась политическая ситуация. Поэтому я мог знать важные направления государственной политики на переломном этапе истории страны и легко получать политическую информацию. Естественно, я сообщал эту информацию Зорге и высказывал ему свою точку зрения на развитие политической ситуации»
[316].
Осенью 1937 г. группой интеллектуалов — советников Коноэ было основано «Асамэсикай» — «Общество завтраков» («Клуб завтраков»), своего рода мозговой центр, оценивавший ситуацию и готовивший рекомендации для Коноэ. Одзаки вошел в «Общество завтраков» летом 1938 г., так как хорошо знал его участников: Усибу, Сайондзи, Кадзами, Инукаи. С Инукаи Кэн, сыном японского премьера Инукаи Цуёси, убитого в 1932 г., Одзаки познакомился в Шанхае. Одно время Инукаи Кэн был членом японского парламента. Но основные его интересы сосредоточивались в Китае. Он являлся советником нанкинского правительства Чан Кайши и считался хорошим знатоком Китая. В политических кругах членов «Общества завтраков» называли «группой Коноэ» или «ближним кругом Коноэ». Свое название «Общество завтраков» получило потому, что его участники обменивались мнениями в неофициальной обстановке за завтраками два раза в месяц
[317].
Целью этих собраний, говорил Одзаки, «было оказание помощи кабинету Коноэ через посредство его секретарей, путем выражения различных точек зрения». Встречи происходили дважды в месяц и не прерывались даже после того, как в январе 1939 г. кабинет подал в отставку — группа стала встречаться каждую среду, и с этого времени получила название «Клуб среды»
[318].
Все его члены были озабочены государственными проблемами, и, несмотря на все влияние, которое они имели на Коноэ, эти люди по большей части не имели связи с самым важным источником политической власти: с японской армией.
Во время первого премьерства Коноэ (4 июня 1937 — 5 января 1939) группа собиралась в правительственной резиденции в кабинете Усибы, после отставки Коноэ — в отеле «Манпэй» в токийском районе Синдзюку и, наконец, в период второго и третьего премьерств Коноэ (22 июля 1940 — 18 июля 1941 и18 июля 1941 — 18 октября 1941) — в доме Сайондзи в районе Суругудай
[319].
Из показаний Одзаки выясняется, что он общался в основном с секретарями Коноэ, не имел прямого выхода на князя и не мог непосредственно излагать ему свою точку зрения. Он встречался с Коноэ лишь в рамках «Общества завтраков».
Это подтверждают и показания самого Коноэ, допрошенного в качестве свидетеля на процессе по делу Зорге 18 ноября 1942 г. Коноэ заявил тогда, что прямых контактов с Одзаки не имел. Стараясь как можно дальше дистанцироваться от Одзаки, он утверждал, что даже не знал о том, что Одзаки являлся внештатным советником кабинета министров
[320].
Главный редактор газеты «Ёмиури симбун» и близкий друг Коноэ, Ивабути Тацуо позднее вспоминал, что видел князя в полном отчаянии только дважды: в день ареста Одзаки (15 октября 1941) и в день капитуляции Японии (2 сентября 1945)
[321].
Когда Одзаки предложили стать внештатным советником кабинета министров, он оставил работу в редакции газеты «Асахи». А в июне 1939 г. начал работать советником в исследовательском отделе Токийского филиала Южно-Маньчжурской железнодорожной компании («Мантэцу»). Во втором и третьем кабинетах Коноэ Одзаки внештатным советником уже не состоял.
Согласно Портсмутскому мирному договору, большая часть Южно-Маньчжурской ветви КВЖД, отПорт-Артура до Чанчуня, длиной 735 км, со всем принадлежащим имуществом, включая угольные шахты, отошла к Японии. Японская часть дороги управлялась Южно-Маньчжурской железнодорожной компанией, штаб-квартира которой находилась в Дайрэне (Дальнем).
В своей книге «Военно-фашистское движение в Японии», изданной в 1933 г., сотрудники Разведупра РККА Е.С. Иолк и О.С. Тарханов, писали: «В вопросах внутренней политики, как мы уже сказали, одним из основных программных положений военщины является требование увеличения контролирующей роли государства над промышленностью и финансами. Прикрывается это требование лозунгом “госкапитализма” или “государственного социализма”»
[322].
«Как на образец указывается на ЮМЖД, которая является полуправительственным, получастным предприятием. Именно этот пример и позволяет нам судить о “госсоциализме” полк. Касахара (Касахара Юкио, бывший военный атташе Японии в СССР. — М.А.). Как известно, ЮМЖД является ареной деятельности одного из крупнейших финансовых концернов Японии, именно банка Ясуда, главного частного акционера дороги. Дорога ежегодно приносит миллионные дивиденды финансовому капиталу. Ее отличие от частных предприятий заключается однако в том, что “государство”, т. е. военно-полицейская монархия, располагая контрольным пакетом акций дороги, имеет возможность широко использовать дорогу для своих нужд. Именно в последний год мы могли наблюдать, как ЮМЖД бесплатно перевозила огромные воинские грузы, производя, таким образом, скрытое финансирование войны в Манчжурии. Это повлекло за собой большие убытки для мелких акционеров, дивиденды которых резко уменьшились, но не подорвало положения финансовых монополистов и обогатило военное ведомство. Бывший председатель ЮМЖД Утида (Утида Ясуя, министр иностранных дел Японии в 1911—12, 1918—23 и 1932—33. — М.А.) именно на этих операциях и сблизился с военщиной и был ею выдвинут министром иностранных дел. Военщина желала бы начать с того, чтобы такие же порядки были установлены и во всех других важнейших колониальных предприятиях. Таким образом “госсоциализм” типа ЮМЖД или “экономический блок Японии и Маньчжурии” означает союз военщины с финансовым капиталом, но основным содержанием этого союза должно быть концентрирование максимума материальных ресурсов на подготовку к войне, на финансирование войны, на укрепление материальной базы японского милитаризма»
[323].
