— Сторожи шатер, никого не впускать, за девушку отвечаешь головой! — отдаю приказ воину, который находится ближе всего от меня и спешу в сторону леса.
Я чувствую их страх. Каждого из них. На моих руках переливаются то красным, то синим оттенками вены, оповещая, что дракон рвется на свободу. Но мне нельзя его выпускать, иначе я не вернусь назад.
Я срываюсь на бег, а в груди нещадно жжет. Огонь требует освобождения, дракон хочет в небо, но все что я могу сделать: бежать сломя голову и ударами один за другим валить на землю деревья, спуская пар.
Мне понадобилось несколько часов, чтобы успокоиться. В шатёр я вернулся с твёрдым намерением прямо сейчас начать допрос, но стоило только переступить порог, как я застыл на месте.
Шейла уснула прямо в лохани. Обнаженная, притягательна и девственно чиста. Член в штанах снова напрягся. Я подошёл ближе, стараясь не шуметь, мои ноздри затрепетали улавливая приятный запах, а руки затряслись от нетерпения прикоснуться к девушке.
Я опустил пальцы в воду, провёл медленно по воде от ее ног к животу и замер, наткнувшись на испуганный взгляд иярки.
Шейла прикрывает полную грудь рукой, пытается вылезти из воды и сохранить равновесие, но у нее не получается — она поскальзывается в лохани, норовя упасть и сломать себе что-то. Я легко подхватываю ее, прижимая к себе мокрое тело, чувствую как быстро в ее груди бьется сердце и то спокойствие, которого добивался несколько часов, летит в пропасть.
Я резко отталкиваю ее от себя, отхожу на несколько шагов, чувствуя как напрягся член и не могу оторвать от нее взгляд.
Разглядываю фигуристое тело, подмечая, что длинный порез на ноге начал затягиваться. Тонкая талия переходит в широкие бедра, плоский живот так и просится чтобы я поласкал его языком, а стройные ноги — быть разведенными в разные стороны, чтобы я мог поудобней умостится между ними.
Ее тело словно не видело солнца — белое как молоко — и вместе с длинными светлыми волосами она напоминает какое-то божество. Среди моих сородичей все были темноволосые с золотистым отливом кожи, а смертные в этих краях в основном темнокожие, поэтому Шейла была похожа на диковинку. Настоящая экзотика, которую так хотелось распробовать.
Я медленно, словно хищник, который боится испугать свою жертву, обхожу по кругу лохань, следя за каждым движением девушки. Она отмирает и бросается к простыни. Обматывает ее вокруг своего тела и так же безмолвно смотрит на меня. В ее глазах плескается страх, а дракону хочется видеть вожделение. Ее руки дрожат, а дракону хочется их прикосновения. Я никак не могу отогнать это наваждение, поэтому отворачиваюсь, направляясь к сундуку, на котором стоит нетронутый кубок вина.
Несколькими глотками выпиваю его содержимое, а потом подливаю еще с кувшина и притягиваю девушке.
— Думаю, тебе не повредит.
Она смотрит на мою руку, не решаясь принять нектар, поэтому я бесцеремонно впихиваю ей кубок и снимаю из сундука посуду, чтобы достать одежду и спрятать в нем на ночь оружие.
Вспомнив о клинках я перевожу на них взгляд и, пересчитав, успокаиваюсь. Я так спешил сбежать от девушки, что совершенно потерял голову и оставил ее шатре с кучей оружия.
Запираю сундук на замок и вешаю ключ на шею.
— Вот, оденься, — бросаю ей свою рубаху, которая послужит для неё временной одеждой. — Мы не закончили разговор в прошлый раз.
Я наблюдаю за ее попытками одеться так, чтобы я не успел ничего увидеть, но я не спешу отворачиваться. В конце концов, запутавшись в простыни она ругается совсем не по-женски, гордо вздергивает к верху свой подбородок и с вызовом в глазах отпускает белую ткань, которая падает к ее ногам.
И я вновь могу созерцать идеальное тело, которое просит ласки. Руки так и тянуться смять ее упругий зад, а рот — втянуть в себя коричневые соски.
Я усмехаюсь и призываю силу, которая огнём отзывается в моих глазах, желая подразнить малышку. Она вздрагивает от страха и пугливо отводит взгляд.
— Так что там с Шаманом? — хочу наконец-то разобраться в происходящем и решить, что делать с девушкой. — Только не забывай, что я чувствую ложь.
Это не совсем так, я скорее чувствую страх быть разоблаченным, но ей незачем знать об этом.
— Он живет в соседней деревне у леса. К нему приходят чтобы вылечить всякие недуги, а иногда узнать будущее, — тихим голосом говорит она, теребя длинный рукав рубахи.
— Когда ты в последний раз ходила к нему?
— В…в прошлом году. Кажется, было лето.
— Зачем? — я не свожу взгляд от ее лица, ловя каждую ее эмоцию, чтобы уличить во лжи.
Вот сейчас она прикусывает нижнюю губу, сутулится и отводит взгляд. Явно не хочет говорить причину.
— Отвечай, — рычу я и подхожу ближе.
— Я, я не… это личное! — возмущается она и от робости на ее лице не остается ни следа.
Я делаю еще несколько шагов и останавливаюсь так близко, что чувствую, как ее грудь упирается в мое тело. Я хватаю ее за подбородок, с силой сжимая пальцы на нежной коже и притягиваю к себе.
— Говори, — в этот раз мой голос звучит глухо. От дурмана, который исходит от нее, и от желания впиться в ее губы жестким поцелуем и повалить на пол, задирая рубаху. Но пока я не разберусь во всем — не позволю себе лишнего.
— Я ходила к нему для того, чтобы он снова заколдовал полумесяц. Он…он исчез.
До меня не сразу доходит о чем речь. Но когда я перевожу взгляд на ее лоб — раздражение и презрение находят на меня волнами.
Грязные смертные женщины! Лгуньи и лицемерки.
Отталкиваю от себя девушку и вытираю о штаны ладонь, словно Шейла могла быть заразна.
Этот глупый обряд давно пора запретить. Девочек в возрасте десяти лет водят к шаману, который накладывает какие-то чары и на их лбу появляется руна невинности. Как гарант того, что мужчине в жены точно достается «чистая» девушка.
У драконов нет такого варварского обычая. Мы можем до старости лет так и не встретить свою истинную пару, поэтому зачем отказывать себе в удовольствии? Мы предпочитаем связать себя узами с истинной парой, а смертные — с невинной девой.
Незамужняя смертная без руны полумесяца приравнивается к шлюхе и я никогда не понимал этого. Мы ценили девственность как самый дорогой подарок для мужчины, но мы никогда не предавали значения был этот подарок отдан мужчине в законном союзе или нет.
Зола не была девственницей и за это я не любил ее меньше.
А вот смертные мужчины, особенно высокородные, никогда бы не взяли в жены испорченный товар. Они чтили невинность и не спешили избавляться от древнего обряда. Вот только изворотливые женщины и здесь нашли как обхитрить всех.
Подумать только, Шаман вновь заколдовал ей руну! Интересно, сколько еще таких как она?
И вот в этот момент я не мог понять почему так злюсь. Почему от осознания того, что к Шейле прикасался другой мужчина, что она стонала под ним выгибаясь, что его член был внутри нее, хотелось рычать и убить каждого, кто успел познать ее.
