Бывший лейтенант только вздохнул.
И еще какое-то время спустя…
– Какую стрижку изволите?
Цирюльник крутанул стул, на котором сидел завернутый в пелерину Салех. Бывший лейтенант уставился на себя в зеркало. Не лишним будет напомнить, что волос у Рея голове не было вообще, никаких.
– Вы издеваетесь? – от накатившей злобы лицо инвалида пошло красными пятнами.
– Молодой господин только что оплатил мне десятикратную стоимость самых дорогих парикмахерских услуг, – прошептал цирюльник на ухо взбешенному клиенту. – Я честно, пытался ему возразить, но он сказал, что в противном случае вы переломаете мне все кости. Пожалейте старика…
Озадаченное молчание затягивалось.
– Могу отполировать. Хотите?
В итоге пахнущий дорогим одеколоном Рей Салех в компании такого же свежевыстиранного Ричарда Гринривера подошел к академии с не выговариваемым названием. Ровно в полдень они прошли через монументальную гранитную арку.
– Мистер Салех, ощущаете торжество момента? Весь мир у наших ног. Из этого места выходят люди, что творят историю!
– То-то я о нем за три с лишним десятка лет ни разу не слышал! – Рей был раздражен. Если бы его спросили почему, то бывший лейтенант навряд ли бы сказал что-то внятное. По факту он не был похож на себя прежнего. И новый костюм в этом вопросе был куда как более инороден, чем отсутствие ноги.
– Невежество и безграмотность – бич современной цивилизации. Двигать людей в сторону прогресса – вот истинная задача аристократии. Теперь и вам, мистер Салех, предстоит разделить со мной эту тяжкую ношу, раз провидению было угодно одарить вас.
– Звучит как пафосный бред завравшегося аристократа. Ричард, ты отстриг ус морскому офицеру и наблевал в сапоги городовому, при всем моем уважении к твоим деньгам, ты не тянешь на человека, что несет непосильную ношу прогресса. Может, ты знаешь, как устроен паровой двигатель?
– Ах, мистер Салех, вы просто не понимаете! Но ничего, пройдет время, и я изменю ваше мнение об аристократии.
– Гринривер, я бью для тебя людей, ношу чемоданы и похмеляю поутру. За то, чтобы я соглашался с твоим мнением, ты мне не платишь.
– А если буду? За какие деньги вы согласитесь лизать мне задницу?
Салех задумался. Ему уже платили больше, чем гвардейскому полковнику.
– Боюсь, на подобное денег нет даже у твоего отца, – покачал головой инвалид.
На эту фразу Ричард озадаченно промолчал, но спорить не стал. Чем несказанно удивил бывшего лейтенанта.
– Ничего, мистер Салех, я еще куплю вашу душу. Я еще не встречал человека, что устоял бы перед теми соблазнами, что дает ему положение.
– А я и не планирую такой подвиг. Просто привык называть вещи своими именами. Ты богатенький мальчик, который решает все свои проблемы деньгами. И тебя в моих глазах извиняет только то, что ты отморожен как полк кирасиров, и ставишь на кон свою шкуру, которая у тебя одна, так же легко, как и деньги, которых у тебя не счесть. Это много стоит. Но все равно ты мудак и сволочь.
– Ах, мистер Салех, вы даже не представляете весь список моих пороков. Я похотлив, мстителен…
– Ричард, заткнись! – послушав долгожданную тишину, бывший лейтенант осторожно добавил. – Пожалуйста.
Под зловещее молчание графеныша приятели зашли в здание, где висела табличка «приемная комиссия».
В помещении было тихо и пустынно. Здание было старым, и носило следы достаточно бережного ремонта. Кое-где из стен выступали крупные камни. Часть плитки на полу была взломана корнями. В воздухе витал дух не старины, – древности!
Ричард тоже подавленно молчал. Происходящее выбивалось и за его жизненный опыт. Стены становились все выше, и потолок тонул в дымке. Казалось, молодые люди стоят на краю бесконечного пространства. То же самое испытывает человек в первый раз увидевший океан.
– Молодые люди? Вы абитуриенты?
Наваждение схлынуло. Здание снова стало нормальных размеров. Одна из дверей оказалась открыта, и в проеме показалось новое действующее лицо. Незнакомец был низок, лыс, и казалось, состоял из одних сферических поверхностей. Серые глаза навыкате, круглый едва заметный подбородок, покатые плечи и выдающееся брюхо. Все это подчеркивал костюм коричневого цвета. Рей был готов поклясться, что ботинки на незнакомце тоже круглые.
Убедившись, что внимание привлечено, незнакомец продолжил.
– Проходите быстрее, я не советую задерживаться в этом месте надолго. Мы его давно не кормили.
Не став выяснять подробности, приятели пересекли зал, едва не прижимаясь друг к другу. Последние слова незнакомца настораживали.
– Имя, возраст, специальность?
– А? – Салех огляделся. Он стоял в большом светлом кабинете. За столом сидел круглый дяденька. В широко раскрытые окна врывался теплый ветер.
– А где… – Ричарда нигде не было, хотя буквально пару ударов сердца назад он стоял рядом и в воздухе витал запах его одеколона.
– Тоже заполняет документы. Не теряйтесь. В этом году вы первые, – мужчина взглянул на Салеха через круглые очки, которые держались на круглом носу безо всяких дужек. – Имя, возраст, род занятий?! – рявкнул незнакомец басом.
Салех рефлекторно вытянулся по стойке смирно.
– Рей Салех, тридцать четыре года, лейтенант двадцатого пехотного полка в отставке.
– Салех, Салех, ага… Нашел! Травмы, увечья, психологические расстройства?
– А…
-Так и запишем, ибицильность…
– Ноги нет... – прошипел Салех, изрядно натренированный общением с Гринривером, не сорвавшийся только по этой причине.
– Какой?
– Чего?
– Какой ноги нет?
– Левой… Я очень извиняюсь, а это разве так незаметно? – подтверждая свои слова, Салех топнул ногой в протезе.
– Сколько яблок я держу?
Бывший лейтенант с непониманием уставился на своего собеседника. И на его руки, которые лежали на столе.
– Что?
– Лейтенант, ты совсем тупой? Повторяю вопрос: сколько яблок я держу?
– Ноль! Ни одного. А в чем смысл этого вопроса?
– Читать умеешь?
– Полное среднее образование. Курсы младшего офицерского состава.
– Это понятно. А читать то умеешь?
– Грамотный! Вы меня совсем за идиота держите?
– Нет. Имя свое написать сумеешь?
– Да!
– Докажи.
– Что?
– Говорю, докажи. Напиши свое имя вот на этом листке.
Тяжело вздохнув, и мысленно извинившись перед Ричардом за то, что отбирает у него титул самого сложного собеседника, Рей склонился над столом и старательно вывел свое имя на листке бумаги.
