Джексон отконвоировал личный состав до машины – Натана на пассажирское сиденье, Дидону на заднее. Хорошо бы собаку можно было пристегнуть. Дидона сидела очень прямо, точно зоркий второй пилот, что выглядывает опасность, но если резко дать по тормозам, ее катапультирует в ветровое стекло, как булыгу. Пустой единорожий рюкзак Джексон кинул в багажник.
Заводя двигатель, спросил Натана:
– Музыку включим? – но тот возопил быстрее, чем успеешь произнести «плейлист»:
– Пап, ну пожалуйста, ты такое унылое говно вечно слушаешь.
Сошлись на «Радио-2» – немалый компромисс со стороны Натана.
В «Краун-Спа», в вестибюле поджидая Джулию, Джексон нагуглил местонахождение ближайшего отдела полиции.
– Двое моих любимых людей! – вскричала Джулия, появившись.
Было очень приятно, пока до Джексона не дошло, что это она про Натана и Дидону.
– Собаки – не люди, – сказал Джексон.
– Еще какие люди, – ответила она. – Хорошие планы на свободный день?
– Охота на единорогов.
– Замечательно, – сказала Джулия, и так он понял, что она не слушает.
В последнее время Джексон отмечал, что его не слушает все больше народу.
– Но вы же можете мне сказать, не пропадали ли девочки за последние сутки? – упрямо допрашивал он дежурного.
– Нет, сэр, я не могу вам сказать, – отвечал тот.
На Джексона он даже не смотрел – сидел за столом и подчеркнуто возился с писаниной.
– «Нет, девочки не пропадали» или «Нет, вы не скажете, даже если пропадали»?
– Именно так.
– Что – девочки не пропадали?
– Девочки не пропадали, – вздохнул дежурный. – А теперь вы пойдете «расследовать» куда-нибудь отсюда подальше?
– И на Эспланаде нет камер, которые могли снять, как девочка садится в машину?
– Нет.
– Нет записей или нет камер?
Камеры – они же повсюду. В Великобритании шагу не ступишь – везде всё снимают. Красота.
– И то и другое.
– И вы не пробьете по базе номер машины?
– Нет, сэр, но уже подумываю задержать вас за то, что впустую тратите мое время.
– Ничего не подумываете, – ответил Джексон. – Слишком много писанины.
Дежурный, как ни отбивался, рюкзак все же забрал – пообещал записать в «потерянное имущество».
– За ним никто не придет, – сказал Джексон.
– Тогда, сэр, оставьте свое имя и адрес, и если никто не обратится, через полгода получите назад.
Джексон сфотографировал рюкзак еще в коттедже – он нынче фотографировал все подряд: вдруг понадобятся улики, никогда ведь не знаешь. И все равно отдавать не хотелось: рюкзак – единственная осязаемая связь с неуловимой девочкой, а теперь и он растворится где-то во тьме хранилища.
Джексон сел в «тойоту» и покатил обратно вдоль побережья. Назад на ранчо, прикидывал он, звякнуть кое-кому, стребовать старые долги, попросить помощи. Освободившись от музыкальных предрассудков Натана, он полистал свой плейлист и поставил Лори Маккенну. Ему всегда казалось, что Лори поняла бы его меланхолическую жилку. «Увечу тебя»
[54], – пела она. Люди только тем всю жизнь и заняты, нет? Так или иначе.
Джексон вздохнул. День не успел особо раскочегариться, но обещал уже меньше прежнего. В лавке Пенни Рулькин для таких обстоятельств подходящей таблички не найти.
Дама с собачкой
Диспетчерская удивила – позвонила, спросила, не уехали ли они с А165.
– Еще тут, – сказала Ронни. – Только проехали Бёрнистон-роуд.
– Тогда разворачивайтесь и дуйте на запад. Сообщают, что убийство. А у нас тут в городе затык – заезжие байкеры, молодежные беспорядки, не разбери-поймешь. Вы ближе всех.
Ронни и Реджи переглянулись – брови-губы скачут, глаза выпучились. Иногда у них как будто телепатическая связь. Ронни рьяно вбила адрес в навигатор.
– Из особого тяжа скоро приедут, но подержите оборону, пока они не доберутся?
Им двоим полагалось обеспечить неприкосновенность места преступления, не более того. Это же все-таки не их территория.
– Без проблем, едем.
Они ухмыльнулись друг другу и врубили мигалку с сиреной. Реджи поправила солнечные очки на носу, осмотрелась и поддала скорости. Водила она аккуратно. Мягко говоря.
– Мать честная, – сказала она, старательно изображая Таггарта
[55]. – Пр-роизошло убивство.
– Чё? – переспросила Ронни.
Если по-честному – а они почти всегда предпочитали по-честному, – Ронни и Реджи признались бы, что чуток нервничают. Обе видели немало смертей – наркота, бухло, пожары, утопления, суициды, – но прямо-таки убийств им особо не попадалось.
В службу 999 позвонил некто Лео Паркер, арборист, который прибыл на территорию «свалить ствол» (на слух Реджи, больше похоже на мафиозную разборку). А обнаружил тело – на газоне лежала женщина. Свалили, подумала Реджи.
– Больше ничего не знаем, – сказала диспетчерская. – Все «скорые» застряли на этом крупном инциденте, но человек, который позвонил, уверял, что женщина мертва.
На подъезде к бунгало стоял фургон с надписью «Лучезарное лесоводство» на боку, а перед ним припарковалась огроменная машина – видимо, рубильная. По виду – не подавится, если скормить ей дерево. Или, если уж на то пошло, труп.
На пассажирском сиденье фургона сидел и курил мужчина, бледный как полотно (Реджи обожала это выражение).
– Мистер Паркер? – спросила Реджи, но он показал на другого, менее бледного и полотняного, – тот стоял у боковой садовой калитки. В обвязке, с поясом для инструментов, а на голове пучок под викинга.
– Любит себя человек, да? – шепнула Ронни.
Когда они приблизились, выставив удостоверения, он недоверчиво скривился. Представители общественности и даже преступники (разумеется, порой – мало того, зачастую – это одни и те же люди) нередко говорили им обеим, что они «очень маленькие», или «очень молодые», или то и другое разом. И тогда Ронни отвечала: «Ага, повезло нам, скажите?» – а Реджи думала: «Кий-я!»
– Мистер Паркер? Я детектив-констебль Реджи Дич, а это детектив-констебль Ронни Дибицки.
