У Ассада упала нижняя челюсть.
– А кроме того, они считают, что с годами ты приобрел статус вундеркинда из среды некоренного этноса, и люди заметили свойственную нашему мышлению диверсивность очень вовремя.
Ассад нахмурил брови. Слово действительно было сложное.
– Наверное, ты имел в виду дивергентность, Карл?
На этот раз нижняя челюсть Мёрка уступила силе гравитации. Хм, дивергентность? Неужели это так называется?
– Ну ладно, Карл, попробуем сделать так, как они говорят. С моей способностью очаровывать мы наверняка справимся. – Ассад рассмеялся, но вдруг смолк и пристально посмотрел на Мёрка. – Скажи мне честно, ты в порядке?
– Черт возьми, Ассад, конечно, нет! Мне вовсе не улыбается две недели подряд всюду таскать за собой этих идиотов, будь они неладны!
– Я вообще-то не про то. Я думаю, что нам надо поспешить на встречу с Моной.
– Что, прости, нам надо?
– По-моему, ты не услышал, что я сказал. Мона нас ждет. И сестра Розы, Ирса, ждет нас с нею вместе. Две других сестры на работе.
Глава 22
Вторник, 24 мая 2016 года
Новостной анонс в киоске на площади Вестебро бросался в глаза.
Ежедневные газеты и один из журналов недостаточно подробно освещали эпизоды ДТП со сбитыми девушками, а вот новостная газета «ДК», чувствуется, подняла на уши все свои контакты, чтобы составить детальное резюме о громких событиях вчерашнего дня. Тут ни у кого не возникало сомнений в эффективности продаж – красно-желтое оформление статьи, сплошной драматизм.
Журналисты добыли схожие фотографии Мишель Хансен и Сенты Бергер, но в новом контексте снимки вводили читателя в заблуждение. Здесь были представлены две молодые, здоровые, энергичные женщины, и похожие несчастные случаи описывались в газете таким образом, словно случившееся должно было вызвать безграничную печаль и смятение общества.
«Временно безработная» – такая приписка сопровождала оба имени. Аннели фыркнула, ибо нельзя было представить себе более грубого заблуждения. Реальность-то заключалась в том, что они были всего лишь парой паразитирующих гусениц, о которых нечего было и беспокоиться. И Аннели стало больно от того, что с учетом всех обстоятельств она своими руками помогла им незаслуженно прославиться, а они как раз всю жизнь только и делали, что трубили направо и налево о своем великом призвании.
Почему бы просто не взять и не сказать, кем являлись эти девицы на самом деле? Что они были пиявками, паразитками, дармоедками, каких мир не видывал? Тунеядками, которых следовало прихлопнуть и позабыть навсегда! Почему бы журналистам не проверить информацию о людях, о которых они пишут статьи, не разобраться, что в действительности представляют собой эти люди, прежде чем вешать читателям лапшу на уши о том, какими замечательными и всеми любимыми были эти девушки?
Да какие они, к черту, всеми любимые? По крайней мере, не ею. И уж точно не всеми.
И вот, после утреннего сеанса облучения, Аннели сидела за письменным столом и размышляла, размышляла…
А что, если Ясмин или Мишель увидели новостной анонс или даже прочитали проклятые статьи и захотели пообщаться с полицией на эту тему? Она пыталась представить себе ситуацию, когда перед ней вдруг возникнет пара следователей, которые пожелают задать ей несколько вопросов. А в то же время, разве вчерашнее противостояние с Ясмин не продемонстрировало раз и навсегда, что она запросто способна выдержать подобное давление? Так Аннели и решила: если полиция жестко припрет ее к стенке, надо будет уверенно отвечать, что она ничего об этом не знает и шокирована так же сильно, как и все остальные, если ей сообщат, что наезды были выполнены намеренно. А еще надо будет не забыть добавить, что данные события чрезвычайно встревожили ее, так как она была знакома с обеими жертвами. Что она не встречалась с Сентой Бергер уже несколько лет, но та была замечательной девушкой и совсем не заслужила столь ужасную судьбу.
Аннели рассмеялась от этой мысли, но тут же осеклась, опасаясь, как бы ее не услышал кто-нибудь из проходивших по коридору сотрудников. Вполне могло случиться, что у нее поинтересуются о причинах такого веселого настроения. Ведь у них в отделе заливистый смех был редким гостем.
* * *
Аннели продолжала сидеть в кабинете, обдумывая следующий шаг и пытаясь отогнать от себя неприятную мысль о том, что кто-то вдруг выведет ее на чистую воду и раскроет правду о ее поступках.
В конце концов она решила уничтожить следующую жертву тем же вечером – причем уже знала, кто это будет. Девушка не была красавицей, в отличие от двух первых жертв, – по словам журналистов, блистательных красоток. Нет-нет, ее очередная жертва на протяжении нескольких лет упорно и неизбежно превращалась из обычной, но чрезвычайно требовательной девушки с огромным самомнением в довольно симпатичную пухленькую сучку из пролетарской среды с плохими манерами и дурным вкусом, который забраковали бы даже русские в советскую эпоху.
Она называла себя Робертой, скрывая за этим именем менее лестное Берта, и, как и многие, пробуждала в Аннели антипатию тем, что незаслуженно выкачала из системы кучу денег в тот период, когда Аннели ее консультировала. Чего только стоит бесконечное количество пар туфель, которые она сменила на протяжении нескольких лет, так как обувь очень быстро снашивалась по причине излишней полноты девушки! А ее выдающаяся способность игнорировать предупреждения, а потом ссылаться на собственную забывчивость! Ни единый план активизации поисков работы не привел к иному результату, кроме бурных сожалений о невозможности его выполнить. Временное лишение права на пособие и мизерные выплаты ничуть не смущали ее, ибо в таких случаях она начинала занимать деньги направо и налево, если рядом оказывался хоть кто-то, готовый ей одолжить. Продолжая в том же духе, она легко достигла задолженности более чем в полтора миллиона крон, как раз к тому моменту, когда Аннели решила перебраться в другой офис. Это произошло уже четыре года назад, и долг Берты с тех пор наверняка вырос в несколько раз. Ничего иного нельзя было и предположить.
Поиск в базе Krak.dk сразу выдал результат. Она все еще жила в том же самом переулке, прилегающем к Амагерброгэде, в доме с крошечными квартирками в окружении множества забегаловок. Аннели была уверена, что найдет девицу в одном из этих баров – она наверняка растеклась по барному стулу, безвольно опустив руки, отгородившись стеной сигаретного дыма от пивного бокала и от сидящего рядом мужчины, которому явно придется оплатить ее заказ.
Один-единственный раз несколько лет назад по предварительной договоренности Аннели пришла к этой самой Берте Линд, чтобы ткнуться носом в запертую дверь. После обхода близлежащих кабаков она наконец-то нашла тварь в кафе «Северный полюс» и устроила там небольшой скандал на тему неблагонадежности девушки. С тех самых пор Аннели не предпринимала больше никаких попыток ей помочь.
Нет, Берта Линд не являлась образцом добродетели и ни в чем не могла послужить примером для окружающих. Скорее всего, информация о ее гибели не займет привилегированное место на первой полосе газет, не то что в случае с другими, гораздо более харизматичными жертвами. Проблема заключалась в том, что после подробного освещения в прессе произошедших инцидентов чертик, как говорится, уже выпрыгнул из табакерки, а потому Аннели пришлось пересмотреть весь план. Пускай Берта еще немного подождет.
