Книга Селфи, страница 53. Автор книги Юсси Адлер-Ольсен

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Селфи»

Cтраница 53

И почему он не надел сегодня рубашку поприличнее? Почему не воспользовался одним из дезодорантов Мортена с ароматом ванили? Почему не…

– Привет, Карл. Привет, Ассад, – послышался голос, который некогда был способен сразить его наповал.

Она сидела в кабинете без стола, но с четырьмя креслами, и улыбалась им ярко-красными губами так, словно они виделись буквально накануне.

Мёрк кивком поприветствовал ее и Ирсу, не в состоянии выдавить из себя ни слова, и сел, ощущая в горле огромный ком, мешавший говорить членораздельно.

Мона вроде была все та же, но кое-что изменилось. Тело было такое же стройное и по-прежнему вызывало у Карла вожделение, однако выражение лица стало другим. Красные губы – тоньше, узкие морщины над верхней губой пролегли глубже; кожа чуть посветлела, но тем соблазнительнее было к ней прикоснуться.

Это была его Мона, только немного постаревшая. Его Мона, которая вот уже несколько лет жила без него… Что произошло с ней за этот период?

Мёрк на секунду задержался взглядом на недолгой, но проникновенной улыбке, адресованной им с Ассадом, и сделал глубокий вдох ртом. Все его тело словно сотряс один мощный удар, и Карл почти ощутил физическую боль.

Заметила ли она его реакцию? Он, по крайней мере, предпочел бы, чтобы не заметила.

Мона повернулась к Розиной сестре, сидевшей рядом с ней в кресле.

– Мы с Ирсой изучили список, составленный Гордоном Тейлором, а также то, как и когда менялись записи Розы Кнудсен в блокнотах с так называемыми мантрами. Ирсе есть что сказать в этом отношении, насколько я успела заметить. Начнете, Ирса? А я по ходу дела буду дополнять ваш рассказ своими комментариями.

Рыжеволосая подражательница героиням фильмов Тима Бертона кивнула, казалось, глубоко затронутая ситуацией. «Заранее простите мне мои слезы», – говорил ее взгляд. Она глубоко вздохнула и приступила к повествованию.

– Многое из того, что я вам скажу, вы, вероятно, уже и так знаете, но я не в курсе, что именно, поэтому расскажу все. Очень странно, но я только сейчас вникла в записи Розы. И теперь вижу, что замечания Гордона совершенно справедливы.

Она выложила список перед ними. Карл знал перечисленные в нем фразы чуть ли не наизусть.

– Отец начал гнобить Розу, когда мне было семь лет, Вики – восемь, Лизе-Мари – пять, а Розе – девять. Не знаю точно, почему. Но как будто в восемьдесят девятом году произошло некое событие, после которого он совсем не давал ей проходу. С девяностого по девяносто третий год его нападки становились все серьезнее и серьезнее. Когда в девяносто третьем Роза начала писать, что боится, это более-менее совпало по времени с тем, когда она начала надолго запираться у себя в комнате. Она даже стала закрывать дверь на замок и открывала только мне или Вики. Мы приносили ей еду, ведь сестре надо было чем-то питаться. Мы должны были постучаться к ней несколько раз и убедить ее в том, что с нами нет отца, только после этого Роза отпирала дверь. Она выходила из комнаты, только когда ей надо было идти в школу или хотелось в туалет, причем туалет она посещала, только когда все спали.

– Вы могли бы привести несколько примеров психологического террора, которому ваш отец подвергал Розу? – попросила Мона.

– Это происходило по-разному. В его глазах, Роза совсем ничего не могла сделать нормально, и, как только подворачивался малейший повод, он разносил ее в пух и прах. Он высказывал ей, что она уродина, что никто на свете не захочет иметь с ней дело, что лучше б ей вовсе не рождаться на свет. И всё в таком роде. Мы затыкали уши, ибо это было невыносимо, и потому многое, к сожалению, уже позабылось. Мы с Вики и Лизой-Мари недавно обсуждали подобные моменты, и то немногое, что нам удалось вспомнить, поистине… – Ирса сделала несколько поспешных глотательных движений, чтобы подавить слезы, но ее глаза выдавали печаль и сожаление о том, насколько безучастно отнеслись они к трагедии Розы.

– Продолжайте, – подтолкнула ее Мона.

– Сейчас. В девяносто пятом году, очевидно, Роза предприняла контратаку. Разве не чувствуется это, когда читаешь фразу «Не хочу тебя слышать»?

Вопрошая, Ирса обвела взглядом присутствующих.

– Вы имеете в виду, что все эти фразы представляют собой своего рода внутренний диалог с отцом, причем он продолжается даже после смерти отца? – уточнил Карл.

Она кивнула.

– Совершенно точно. И в девяносто пятом Роза меняется – из запуганной и забитой она превращается в Розу, которая способна действовать решительно, и это явно связано с влиянием новой девочки, пришедшей к ним незадолго до этого. Насколько я помню, ее звали Каролина. Это была продвинутая девочка, она слушала рэп и хип-хоп, таких исполнителей, как Тупак, Шэгги и «Эйтболл», в то время как мы все тащились от бойз-бэндов – «Тейк Зэт», «Бойзоун» и так далее. Она переехала из Вестебро и отличалась абсолютной непримиримостью, которой заразила и Розу. Наша сестра вдруг стала носить одежду, которая больше всего раздражала отца, и стала затыкать уши руками, как только он приближался.

Карл хорошо представлял себе эту картину.

– Но все-таки он не бил ее?

– Нет, отец был гораздо более изощренным. Ему удалось запретить нашей матери прибирать комнату Розы. Или он старался наказать ее лишением карманных денег. И всячески покровительствовал нам с сестрами, игнорируя Розу.

– А вам это казалось абсолютно нормальным? – поинтересовался Мёрк.

Ирса уклончиво пожала плечами.

– Тогда мы считали, что Розе было все равно. Что она по-своему справляется с ситуацией.

– А как реагировала мать? – спросил Ассад.

Ирса поджала губы и лишь через полминуты смогла продолжить свой рассказ. Взгляд ее беспокойно бегал повсюду – таким образом она старалась избежать прямого визуального контакта с собеседниками. Так продолжалось и после того, как она заговорила.

– Мать всегда была заодно с отцом. Ну, не то чтобы она поддерживала его всерьез, но по крайней мере никогда не осмеливалась перечить ему в открытую или защищать Розу. А когда один-единственный раз она все-таки осмелилась вступиться за дочь, отец обратил свои тиранские замашки и против нее. Такова была цена бунта Розы. Это можно проследить по девяносто шестому году, когда мама в конце концов сдалась и также начала оскорблять Розу. С высоты прожитых лет можно сказать, что ее как будто затянуло вихрем отцовских выпадов.

– Значит, поэтому Роза взывала о помощи к матери в блокноте за девяносто шестой год… Но получила ли она эту помощь?

– Мать уехала, и Роза оказалась практически беззащитной. За это она возненавидела мать.

– После отъезда матери Роза переключилась в блокноте на надпись «Тварь».

Ирса подтвердила эти слова и потупилась.

Здесь вмешалась Мона.

– После этого Розе стало хуже. И хотя с учебой в гимназии она справлялась неплохо, травля со стороны отца все усугублялась. В конце концов она осмеливалась делать лишь то, что требовал от нее отец. И когда после окончания школы тот заявил, что отныне она должна полностью оплачивать свое проживание в его доме, Роза согласилась на работу в администрации сталепрокатного завода, где работал отец. Спустя полгода он погиб в результате несчастного случая на производстве. Роза стояла в этот момент рядом и оказалась свидетельницей того, как отца расплющило стальной плитой. «Помоги мне» – вот что принялась писать она после этого.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация