– И под «кто-то» ты подразумеваешь Господа?
Слушая ее, невольно веришь, что настаивать на выстраивании отношений на своих условиях – это настоящее высокомерие.
– Все не так уж и сложно, – продолжает она. – Вам хочется самим решить, стоит ли быть вместе. Но Кристиану действительно этого хочется. И не говори мне, что не замечала, что он смотрит на тебя так, будто готов целовать землю, по которой ты идешь, если это поможет завоевать тебя.
– Замечала, – еле слышно признаюсь я. – Но…
– Но ты все еще тоскуешь по ковбою.
Я смотрю в зеркала.
– Мне не хочется сменять одни отношения другими. К тому же у нас с Кристианом впереди много времени, чтобы стать теми, кем должны… кем мы желаем стать друг для друга.
– То есть ты не хочешь воспринимать его как замену Такеру, – задумчиво произносит она. – Это очень взрослая позиция.
– Спасибо. Я стараюсь.
Я перестраиваюсь в левую полосу, а затем добавляю газа, чтобы обогнать дом на колесах.
– Но вдруг у тебя не так много времени? – говорит она, впервые упомянув о том, что происходит в моем видении. – К тому же с момента вашего расставания с Такером прошло уже несколько месяцев, – напоминает она.
Все, с меня хватит. Пора менять тему разговора.
– С чего ты решила, что я стану обсуждать свою жизнь, если ты не хочешь говорить о своей? Где справедливость? – интересуюсь я.
Ее тело мгновенно напрягается.
– Да что меня обсуждать? Пирс – милый парень.
– Я в этом не сомневаюсь. Но ты не влюблена в него. И не он отец твоего ребенка, ведь так?
Она усмехается:
– Да хватит, Клара. Мы уже это обсуждали.
– Я понимаю, почему ты всем это говоришь, – продолжаю я. – Правда, понимаю. Не уверена, что стоит так поступать с Пиром, но понимаю. Ты хочешь защитить своего ребенка, так же как мама пыталась защитить нас с Джеффри, позволяя нам думать, что наш отец был обычным бездельником.
Анджела опускает взгляд на свои колени. Видимо, она решила ни при каких обстоятельствах не признаваться мне в этом. Или кому-нибудь еще. Она дала себе слово, внушила самой себе, что Пирс станет прекрасным отцом для ее ребенка, и не собирается говорить правду. Даже мне. Так безопаснее.
– Что ж, пусть будет по-твоему, – говорю я.
Это ее дело. Но никто не запрещает мне немного подтолкнуть ее.
Я включаю радио, и несколько минут мы молча слушаем песни. Анджела погружена в свои мысли, а я продумываю свой следующий ход.
– Кстати, помнишь, я видела ворона в кампусе, а в итоге это оказался Семъйяза?
– Да, – отвечает она с явным облегчением в голосе, потому что решила, что я меняю тему. – Что с ним случилось? Он все еще преследует тебя?
– Я швырнула в него камень пару недель назад, и с тех пор он не появлялся.
– Ты бросила камень в Чернокрылого? – удивленно переспрашивает она. – Ничего себе, Клара.
– Я взбесилась. И, наверное, мне не стоило этого делать. Он знает, что я Триплар, и, возможно, мой поступок разозлил его настолько, что он расскажет обо мне Азазелю.
Анджела замирает.
– Кто такой Азазель?
– Судя по всему, самый ужасный из Наблюдателей. Он переманивает Трипларов на темную сторону. А так как нас может быть всего семеро, то Азазель мечтает собрать полный набор, – выпаливаю я, словно это всем известный факт.
– Семеро… – повторяет она.
Наконец-то ее проняло.
– Папа говорит, что одновременно на земле может жить всего семеро Трипларов, и Азазель хочет перетянуть на свою сторону всех. Да и Уолтер как-то говорил Кристиану, что семь Трипларов – это максимум. – Я кошусь на нее. – Кажется, все помешаны на числе семь. Не зря ты называла его божественным.
– Семь, – шепчет она, а затем смотрит на свой живот. – «Наш – это седьмой».
– Кажется, мы наконец на одной волне, – говорю я и вжимаю педаль газа в пол.
Вернувшись в Стэнфорд, я первым делом решаю отыскать Джеффри. Вопрос Семъйязы «где твой брат, Клара?» не дает мне покоя, поэтому я решаю не ждать его звонка. К тому же мне просто хочется увидеть его. И рассказать то, что я узнала о Трипларах. Поэтому я ищу в «Гугле» пиццерии в Маунтин-Вью или его окрестностях. Почему-то меня не покидает ощущение, что Джеффри тусуется в нашем старом городке или поблизости. Вдобавок Джеффри упомянул, что видел меня, в тот же день, когда я возила Кристиана показать свой старый дом и на скалу Баззардс Руст.
Оказывается, в Маунтин-Вью есть всего три пиццерии, и я нахожу Джеффри в третьей по счету из них – рядом с вокзалом на улице Кастро.
Вот только брата совершенно не радует мое появление.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, когда я возникаю у барной стойки и с милой улыбкой заказываю диетическую колу.
– И тебе привет. Разве девушка не может соскучиться по своему брату? – интересуюсь я. – Нам нужно поговорить. У тебя найдется минутка?
– Отлично. Джейк, это моя сестра, – говорит он здоровенному латиноамериканцу за стойкой, который кивает и что-то ворчит себе под нос. – Я возьму перерыв.
Он уводит меня к столику в углу у окна и садится напротив.
– Хочешь пиццу? – протягивая мне меню, спрашивает он. – Я получаю одну бесплатно каждый день.
– Разве это не работа мечты?
Я рассматриваю огромные рисунки овощей на оранжевой стене позади Джеффри: гигантский авокадо, четыре огромных помидора, большой зеленый перец. Когда Джеффри сказал мне, что работает в пиццерии, я представляла себе это место совершенно по-другому. Хотя помещение маленькое и узкое, но уютное. Полы выложены плиткой персикового цвета, вдоль двух стен выстроились столики, а за стойкой виднеется чистая, сверкающая кухня из нержавеющей стали. Это более высококлассная и продуманная пиццерия, чем большинство из тех, где я бывала.
Джеффри выглядит усталым. К тому же все время моргает и трет глаза.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
На его лице появляется измученная улыбка.
– Прости. Поздно уснул.
– Работал?
– Развлекался, – говорит он, и его улыбка сменяется ухмылкой.
Кажется, мне это не понравится.
– И как же? – простившись с надеждой, что он просто играл в Xbox, спрашиваю я.
– Ходил в клуб.
В клуб. Мой шестнадцатилетний брат устал, потому что допоздна торчал в клубе. Просто офигительно.
– О, так у тебя и поддельное удостоверение есть? – спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие. – Покажешь? Хочу посмотреть, насколько хорошо оно сделано.
– Не-а. – Он забирает у меня меню и тычет пальцем в пиццу под названием «Веган из Беркли». – Вот эту только не заказывай. Она отвратительная.
