Она замечает сомнения на моем лице.
– Послушай, Клара, я не жду, что завтра начнется «жили они долго и счастливо». Но это мое предназначение, разве ты не понимаешь? Ради этого я появилась на свет. Я должна ему все рассказать. Он… – Анджела делает судорожный вздох, будто набирается мужества, чтобы продолжить предложение. – Он отец моего ребенка. И заслуживает знать об этом.
Вот только мне знаком блеск, который появляется в ее глазах. Она верит в видение, в собственные чувства и в то, что все сработает. Я и сама еще недавно испытывала нечто подобное.
– Даже если это всего лишь испытание, определяющее мой духовный выбор, – продолжает она. – Я все равно хочу сказать ему правду.
– Осталось дождаться завтрашнего дня. Это будет важный день, – говорю я, желая поддержать ее.
Потому что понимаю. Она улыбается мне в ответ.
– Чертовски важный день. Ты пойдешь со мной, Клара?
– На встречу с Пеном? Не знаю, Анджела. Мне кажется, это касается только вас двоих.
К тому же в прошлый раз, когда мы остались с Пеном вдвоем, я сказала ему оставить Анджелу в покое, потому что она заслуживает кого-то получше, чем он. А тот в ответ назвал меня лицемеркой и ребенком. Так что нас сложно назвать друзьями.
Анджела приваливается к сушилке.
– Ты пойдешь со мной, – бескомпромиссно заявляет она. – Потому что я вижу тебя в своем видении.
А я уже и забыла об этом. Вернее, решила, что подруга выдумала это, чтобы заставить меня поступить с ней в Стэнфорд.
– Верно. И где я нахожусь в твоем видении?
– Обычно в двух шагах позади меня. Думаю, для моральной поддержки. – Она хлопает глазами и недовольно кривит губы.
И вдруг мне на ум приходит мысль, что это мое испытание. Как обладательницы ангельской крови, которая обязана верить в видения. Как ее подруги.
– Ладно, ладно. Я пойду с тобой и буду стоять в двух шагах позади тебя, – обещаю я.
– Так и думала, что ты согласишься, – радостно восклицает она.
– Да, но не испытывай судьбу.
Анджела лезет в задний карман и достает оттуда смятый листок бумаги, а затем разворачивает его перед моим лицом. Это снимок УЗИ.
– Ты была у врача? – спрашиваю я. – Почему ты не позвала меня с собой?
Она пожимает плечами:
– Я уже не раз у него была. Просто хотела убедиться, что у ребенка все в порядке. – Она замолкает на мгновение, а затем поправляет: – У сына. Это мальчик.
Я рассматриваю снимок, все еще не до конца веря, что внутри моей лучшей подруги растет крошечный человечек. Изображение зернистое, но все равно можно различить профиль, крошечный нос, подбородок и даже ручку.
– Они уверены, что это мальчик?
– Полностью уверены, – говорит она с ухмылкой. – Думаю, я назову его Уэбстер.
– Как автора словарей?
[13] Хм, а мне нравится.
Я возвращаю Анджеле снимок, и подруга долго смотрит на него.
– Он сосал свой большой палец, представляешь?
Сложив листок, она прячет его в карман. Через мгновение сушилка оповещает об окончании работы, и Анджела начинает вытаскивать одежду, а затем перекладывать в корзину.
– Давай я понесу, – предлагаю я, и она с радостью толкает корзину мне.
– Я не знаю, каково быть матерью, – заявляет она, когда мы возвращаемся в ее комнату. – Совершенно не представляю.
Я складываю рубашку и кладу ее на кровать.
– Думаю, никто этого не знает, пока не появится ребенок.
– Он будет особенным, – тихо говорит она.
– Я не сомневаюсь.
– Пен со всем разберется, – говорит Анджела, и это звучит как мантра, которую она не раз повторяла про себя. – Он сможет защитить нашего сына.
– Уверена, именно так все и будет, – соглашаюсь я, чтобы успокоить ее.
Вот только не верю в это. Я видела, что творится у него внутри, и это никак не вяжется с отцовством.
Я стучу в двери Кристиана. И через мгновение он открывает их, представ передо мной в потной майке, тренировочных штанах и с перекинутым через шею полотенцем. Он удивляется при виде меня. А еще сожалеет, что я не позвонила заранее.
– Ты же не отвечал на мои звонки, – напоминаю я.
Его челюсти сжимаются.
– Ты все еще злишься на меня, и, учитывая обстоятельства, это можно понять. Но нам нужно поговорить.
Кристиан распахивает передо мной дверь. Я прохожу мимо него в комнату и кошусь на телевизор в поисках Чарли. Но его нет.
– Нам нужно поговорить об Анджеле, – продолжаю я.
Он не отвечает. А затем невольно переводит взгляд на фотографию в рамке, стоящую на комоде. Это черно-белый снимок женщины, которая подбрасывает в воздух маленького темноволосого мальчика. Изображение немного размыто, потому что они оба двигаются, но легко догадаться, что мальчик – это Кристиан в возрасте четырех-пяти лет. Кристиан и его мама. Вместе. Счастливые. Смеющиеся. Кажется, я даже слышу этот смех. И практически ощущаю их радость. Вот только к ней примешивается грусть от того, как рано он потерял ее. А теперь еще и Уолтера.
Я поворачиваюсь и смотрю на Кристиана. Он стоит, скрестив руки на груди и закрывшись от меня не только невербально, но и мысленно.
– Что ты хочешь от меня услышать? Ты бросила меня, Клара.
– Я бросила тебя? – недоверчиво повторяю я. – Вот на что ты злишься? Но ведь ты сам хотел уйти.
– Просто мне не хочется даже вспоминать про другую причину, – не глядя мне в глаза, объясняет он. – Потому что это вышло не по твоей вине.
Иногда его понимание так раздражает.
– Но затем ты исчезла, – продолжает он, и я слышу боль в его голосе. – Перенеслась.
– Прости, – искренне говорю я.
– Куда ты отправилась? – спрашивает он. – Я заходил к тебе, чтобы извиниться за свои слова, ну, или за то, как тебе их сказал, но Анджела заявила, что ты еще не вернулась.
Я молча смотрю на него, не зная, что на это ответить.
Кристиан закрывает глаза и хмурится так, словно я причинила ему физическую боль.
– Так я и думал.
Интересно, станет ли ему легче, если он узнает, что мой разговор с Такером в тот вечер прошел не лучше, чем наш с ним.
– Может быть, – открыв глаза, говорит Кристиан.
Черт побери. На Луну его и всех мужчин. Ладно, пора менять тему.
