– Что? – переспрашиваю я. – Они считают, что Анджела мертва?
И тут до меня доходит. Пожарные нашли в «Подвязке» два тела: Анны и Оливии. А Оливия примерно такого же роста и веса, что и Анджела. К тому же, если верить Азазелю, а он вряд ли бы стал врать, они сестры. Так что неудивительно, что пожарные их перепутали. Интересно, сколько времени им потребуется, чтобы понять, что они ошиблись?
– А некоторые участники общины видели несколько подозрительных фигур в Джексоне и его окрестностях, которые совали свой нос туда, куда не следовало, – продолжает Билли. – Корбетт даже заприметил парочку из них около твоего дома. Они наверняка ищут тебя. Где вы?
– В Небраске.
– Боже мой.
– Мы не знали, куда пойти, поэтому ткнули в карту наугад, – объясняю я.
Это, конечно, не самое красивое место в мире, но вряд ли кто-то решит искать нас здесь.
– Вы в порядке? – спрашивает Билли. – Никто не пострадал?
Я смотрю на Кристиана, который замер у окна и, прижимая к груди Уэба, тихо разговаривает с ним. Почувствовав мой взгляд, он оборачивается и смотрит на меня.
– Мы живы, – отвечаю я. – И у нас все довольно неплохо, учитывая произошедшее.
– Хорошо, – говорит Билли. – Послушай, я хочу, чтобы вы отсиделись там несколько дней. Я созову экстренное собрание общины, и мы постараемся придумать какой-нибудь план. А затем я позвоню тебе. Договорились?
– Да. Мы переждем здесь. Все хорошо.
– Ты правильно сделала, что уехала отсюда, – добавляет она. – Я тебя прошу, будьте предельно осторожны. И больше никому не звоните. Я серьезно. Никому. И постарайтесь не привлекать внимания. Мне будет намного спокойнее от осознания, что я единственная, кто знает, где вы. Я позвоню тебе, как только мы что-нибудь придумаем.
Ее план так сильно нравится мне, что хочется расплакаться.
– Позаботься о ребенке, малышка, – говорит она. – И береги себя. – Билли тяжело вздыхает, а затем добавляет: – Боже, это просто невыносимо.
– Ты о чем? – спрашиваю я.
– Об Уолтере. Он предупреждал, что это произойдет. И меня бесит, что он в очередной раз оказался прав.
Днем мы переезжаем в отель получше, где у нас появляется полностью обустроенная кухня, столовая, гостиная и две спальни, поэтому теперь мы можем закрыть двери и посмотреть телевизор, пока Уэб спит. И в следующие несколько дней наша жизнь превращается в рутину. Как только малыш просыпается, мы с Кристианом играем в «Камень, ножницы, бумага», чтобы определить, кто будет менять подгузник. Затем мы пытаемся уговорить его поесть смесь из бутылочки. Мы уже перепробовали несколько видов как смесей, так и бутылок, но он все время давится и срыгивает, а еще не перестает беспокоиться из-за того, что Анджелы нет рядом. Правда, стоит отдать нам должное, обычно нам удается впихнуть в него хотя бы четверть порции, вот только мы не уверены, что этого достаточно. Но затем он снова срыгивает и начинает плакать. Мы переодеваем его и пробуем успокоить. Пускаем в ход все, что удается придумать: разговариваем, поем песни, включаем белый шум на телевизоре, катаем его на лифте и на пикапе, укачиваем и просто умоляем хоть немного поспать, но он продолжает плакать часами. И чаще всего – посреди ночи.
Думаю, другие постояльцы отеля просто обожают нас.
Но через какое-то время нам все же удается усыпить его, и у нас появляется время для других дел. Стараясь не шуметь, мы умываемся, чистим зубы и съедаем все, что осталось в холодильнике. За это время мы успели наизусть выучить меню в местных ресторанах, в основном стейк-хаусах, которые очень популярны в Небраске. Затем я меняю повязку на ране Кристиана, которая даже не думает заживать. Но мне так и не удается призвать венец, чтобы исцелить его. После этого мы болтаем о чем-нибудь не связанном с произошедшим в «Подвязке», хотя оба прекрасно знаем, что все наши мысли только об этом. Или сидим на диване и бездумно переключаем каналы. А через какое-то время, которое пролетает совершенно незаметно, Уэб просыпается, и все начинается сначала.
Теперь я начинаю понимать, почему Анджела так раздражалась из-за моих звонков.
Но, несмотря на все это, бывают и приятные моменты. Например, когда Уэб решает помочиться, пока Кристиан меняет ему подгузник, и заливает его футболку с логотипом группы «Coldplay».
– Так вот что ты думаешь об их творчестве? – кивнув, спрашивает Кристиан, и мы начинаем хохотать так сильно, что у нас начинает колоть в боках.
Как же хорошо иногда посмеяться. Это снимает напряжение.
На четвертую ночь, когда я наконец развалилась рядом с Кристианом на диване после того, как последний час расхаживала с Уэбом, кричащим мне на ухо, он протянул руку, положил мои ноги к себе на колени и начал массировать их. Сначала я едва сдерживаю смех, потому что безумно боюсь щекотки, но затем приходится сдерживать стоны удовольствия. Так приятно осознавать, что мы вместе проходим через это, помогаем и поддерживаем друг друга,
– По-моему, я оглохла, – шучу я, как делаю каждый раз, когда Уэб внезапно успокаивается и засыпает.
– Когда уже Билли позвонит? – с притворной мукой на лице отвечает Кристиан, отчего я начинаю смеяться.
Но внутри возникает неприятное чувство, что мы играем чужие роли, став родителями для чужого ребенка. Притворяемся семьей.
Пальцы Кристиана замирают на моей лодыжке.
– Я устал, – вздыхает он, а затем встает и заглядывает в спальню, где спит Уэб. – Пойду посплю, если ты не против подежурить первой. Спокойной ночи, Клара.
– Спокойной ночи.
Он уходит в свою комнату и закрывает за собой дверь. Я бездумно переключаю каналы, но так и не нахожу ничего интересного, поэтому вовсе выключаю телевизор. Несмотря на то что еще всего девять часов, я умываюсь и переодеваюсь в пижаму. А затем проверяю Уэба и ложусь в кровать.
Мне снится Такер. Мы лежим на пледе в его лодке посреди озера Джексон, обняв друг друга и греясь на солнце. Мы уже не раз так делали, поэтому неудивительно, что я чувствую невероятное спокойствие. Мои глаза закрыты, но я не сплю, а просто прижимаюсь лицом к плечу Такера и наслаждаюсь его ароматом. Он поигрывает с тонкими волосками на моем загривке, которые называет детскими волосиками. Второй рукой он ведет по моему боку от бедра до чувствительных подмышек.
– Щекотно же, – вздрогнув, с улыбкой говорю я.
Он смеется, но не останавливается, а, едва касаясь, проводит пальцами по тыльной стороне руки, отчего по моему телу расползаются мурашки. Я в ответ слегка прикусываю его плечо, но это вызывает лишь новый приступ смеха. Приподняв голову, я смотрю в его голубые глаза, в которых светится тепло. Мы пытаемся оставаться серьезными, но у нас ничего не выходит.
– Давай останемся здесь, Морковка, – говорит он. – Навсегда.
– Я согласна, – шепчу я и целую его. – Мне нравится эта идея.
