Но нас заметили. До этого все мое внимание было направлено на Джеффри, поэтому я не смотрела на заблудшие души в пиццерии и только сейчас поняла, что они смотрят на нас. Даже призраки на улице медленно поворачиваются к нам. Их головы больше не опущены. Взгляды устремлены прямо на нас. На том месте, где должны быть их глаза, зияют черные дыры. Они открывают рты, демонстрируя черные зубы и языки, но из них вырывается лишь тихий гул, напоминающий жужжание мух. И смерть.
Кристиан бормочет ругательства, а Анджела хватает Джеффри за руку. Один из призраков поднимает костлявый палец и указывает на нас. А затем еще один, и еще. И все они устремляются за нами.
– Бежим! – кричит Анджела.
Мы несемся к железнодорожной станции посреди улицы, невольно дергаясь во время бега, потому что не желаем выпускать руки друг друга. У нас получится. Осталось преодолеть всего полквартала. Мы так близко. Через несколько минут мы будем в безопасности. Мы сможем это сделать. Мы доберемся туда.
Но не успеваем мы сделать и десяти шагов, как призраки вываливаются на дорогу, преграждая нам путь. Они отличаются от обычных людей, их легче толкнуть, протиснуться мимо, но их становится так много, слишком много. Между нами и станцией вырастает настоящая армия заблудших душ. Их холодные, влажные, как у зомби, пальцы рвут мою толстовку, а затем и волосы. Анджела пинает их, кричит и плачет, а рука Джеффри выскальзывает из моей ладони. Стеная, они окружают нас со всех сторон. Кричат что-то на языке, которого я не понимаю и который напоминает серию гортанных пронзительных воплей.
«Нас разорвут на куски, – думаю я. – Мы сейчас умрем».
Но внезапно они застывают. И, опустив головы, отступают в стороны, оставляя нас четверых посреди дороги. Но нам некуда бежать. Мы в ловушке.
«Я предупреждал тебя, чтобы ты ни с кем не разговаривала», – раздается голос Семъйязы у меня в голове, в котором слышится нетерпение. Страх. Восторг. Он ожидал этого. Он знал, что Джеффри в аду и я заговорю с ним. Знал, что я выдам всех.
Думаю, он обманул нас.
«Пожалуйста, – отчаянно молю я. – Помоги нам».
«Я ничем не могу вам помочь. Тебя нашел Азазель».
А затем Сэм пропадает так же быстро, как и появился. Он бросил нас.
Толпа призраков расступается. И, хотя еще никого не видно, я чувствую, кто идет к нам. Знаю это. Кровь леденеет в венах от злорадства и предвкушения, исходящего от Чернокрылого, скорбь которого так огромна, что у меня бегут мурашки по телу от осознания, на что он способен. Он могуществен. Наполнен ненавистью. А в его сердце вытатуирован образ утопленницы.
– Азазель, – шепчу я.
Я поворачиваюсь к Кристиану. На его лице появляется грустная улыбка, когда он подносит мою руку к губам и целует костяшки пальцев. Анджела кладет покрытую татуировками руку мне на плечо и сжимает его.
– Спасибо, что попыталась, – говорит она. – Для меня это много значит.
– Что происходит? – спрашивает Джеффри.
– Мы опоздали, – отвечаю я. – Нам не выбраться отсюда.
– Ты можешь перенести нас отсюда. – Кристиан встречается со мной взглядом, и в его глазах вспыхивает надежда. – Призови венец, Клара. Ты была права. Это оно. Наше предназначение. Призови венец. Вытащи нас отсюда.
Я пытаюсь сосредоточиться, но печаль давит на меня.
– Я не могу, – беспомощно шепчу я. – Слишком много заблудших душ. Их горе слишком сильно. Я…
– Забудь о них. – Он обхватывает мое лицо ладонями. – Забудь об Азазеле. Здесь только я.
Я смотрю в его сияющие зеленые глаза с золотистыми искорками.
– Я люблю тебя, – бормочет он. – Чувствуешь это? Именно тебя. И не из-за того, будто думал, что ты для меня создана. Тебя саму. И я с тобой. Моя душа. Мое сердце. Почувствуй это.
И я чувствую. Чувствую его силу и, что важнее, свою. Кристиан прав. Я могу это сделать.
Я должна.
Сияние окутывает нас. И я сосредотачиваюсь на том, чтобы убраться отсюда подальше.
Через несколько мгновений я отпускаю венец и отступаю от Кристиана, стараясь восстановить дыхание. Он нежно убирает прядь волос с моего лица, проводит по щеке тыльной стороной ладони. Ему так сильно хочется поцеловать меня.
– Эй, парочка, снимите себе номер, – говорит Анджела, отпуская мое плечо.
Второй рукой она держит Джеффри за ухо. И он рассеянно взмахивает рукой, чтобы оттолкнуть ее.
Мы выбрались из ада.
Кристиан оглядывается по сторонам.
– Где мы?
Из темноты доносится встревоженное мычание, и все, кроме меня, тут же оборачиваются на звук. Я поднимаю руку и вновь призываю венец, в этот раз формируя из него шар света, чтобы все увидели то, что я уже и так знаю: ряд стойл с одной стороны, седла, упряжь, сельскохозяйственный инвентарь, старый ржавый трактор у дальней стены и лестницу на сеновал, размещенный над нами.
– Миленько, – говорит Анджела, глядя на сияющий шар в моей руке. – Я тоже так хочу.
С трудом передвигая ноги, я подхожу к стене и включаю свет, а затем позволяю сиянию угаснуть. За последние несколько минут я потратила невероятное количество энергии. И очень устала.
– Где мы? – ошеломленно спрашивает Кристиан. – Это амбар?
– Мы на ранчо «Ленивая собака», – старательно отводя взгляд, говорю я. – В амбаре Эйвери.
Анджела начинает смеяться.
– Ты перенесла нас в амбар Такера, – говорит она с озорным блеском в глазах.
– Простите, – шепчу я Кристиану.
– Простите? – повторяет Анджела. – За что ты извиняешься? Ты вытащила нас из ада. И перенесла нас домой.
Она вытягивает руки над головой и делает такой глубокий вдох, словно этот пропахший навозом воздух – самый свежий и самый прекрасный из всех, что она когда-либо вдыхала.
Джеффри плюхается на охапку сена. Его лицо побледнело, а рука прижимается к животу, словно его вот-вот вырвет.
– Ты вытащила нас из ада.
– Ты вытащила нас из ада, – вторит ему Кристиан с такой гордостью в голосе, что у меня на глаза наворачиваются слезы.
– Я был в аду, – шепчет Джеффри, словно только сейчас осознал это. – Ты видела глаза тех существ? Я был в чертовом аду! Как я там оказался?
– Где Уэб? – внезапно спрашивает Анджела. – Где он?
– Он сейчас у Билли. Ему ничего не угрожает.
– Я хочу видеть его. Мы можем отправиться к нему? Держу пари, он даже не узнает меня. Он уже, наверно, вымахал выше меня. Где, ты говоришь, он? Где Уэб?
Мы с Кристианом обмениваемся встревоженными взглядами.
– Он с Билли, – медленно повторяю я. – Он еще малыш, Эндж. Ему нет и трех недель.
Подруга смотрит на меня, а затем на Кристиана.
