— А их предводительница?
— Она станет Омегой, — бросил Альфа. — Вы знаете, что это означает, собачонки? Будет подносить и прислуживать членам стаи, беспрекословно выполнять просьбы каждого, кто захочет ее о чем-то попросить. А если при такой жизни она все-таки сумеет найти время вздремнуть, то спать будет в палатке Омеги — на сквозняке и в сырости. Это будет только справедливо, в память о Торфе. Когда же Собака-Луна совершит полный оборот, Омега сможет оспорить свое место в бою, если, конечно, захочет. И если доживет до этого дня.
Белла стояла, подняв загривок. Счастливчик поежился. Неужели она откажется?
Собачки-на-поводочках тесно обступили ее, наперебой скуля, тявкая и рыча.
— Не соглашайся, если тебе это не нравится, — гудела Марта.
— Покажи им, что у тебя тоже есть дух! — ворчал Бруно.
Никогда еще Счастливчик так сильно не жалел о том, что он не один из них! Будь он сейчас в стае Беллы, он бы посоветовал им, как поступить. Стать Омегой на время полной прогулки Собаки-Луны было единственным выходом и спасением для Беллы. Неужели она этого не понимает? Но Счастливчик не мог вмешаться и обратиться к сестре. Не смел.
«Я больше не с ними. По крайней мере, открыто… Если я хочу жить, то должен молчать…»
Вся эта битва и все, что случилось до и после нее — все это его вина. Он уступил просьбе Беллы и согласился шпионить за дикой стаей, не думая, что сестра может его обмануть. Но и это еще не все. Самое ужасное, что это он рассказал Белле, что Нытик совершенно никчемный патрульный. Это он подал ей мысль вторгнуться в лагерь, услужливо сообщил, в какое время самые сильные собаки обычно уходят на охоту. Но все его предательство не помогло Белле и ее стае, он лишь навредил собакам дикой стаи, причинил им горе и страдания. И что он будет делать теперь, когда Белла и ее друзья сделают свой выбор?
«Останусь ли я в объединенной стае? А если они решат уйти, то останусь я с Беллой или останусь здесь?
А может быть, мне предназначено быть одному, не принадлежа никому и ничему?»
Белла и Альфа продолжали молча смотреть друг на друга, но теперь Белла нервно облизывала губы. Она еще не решила, но уже склонялась к какому-то выбору.
— Ну? — рявкнул Альфа. — Решай, Белла, собачка-на-поводочке.
— Подождите! — протявкал тоненький голосок.
Счастливчик вздрогнул. Все собаки разом обернулись и уставились на мерзкого уродца, совсем недавно втравившего Счастливчика в пучину несчастий. Теперь Нытик шел с высоко поднятой головой и задранным вверх кривым хвостиком, его безобразная плоская мордочка вся расплылась от предвкушения близкого отмщения.
— Не спеши принимать решение, Альфа! — пропищал Нытик. Он сел посреди поляны и кивнул на Счастливчика.
Лапочка оскалила зубы.
— Как ты смеешь вмешиваться, Нытик? — рявкнула она. — Если Белла отвергнет наше предложение, ты снова станешь Омегой, не забывай об этом!
— Ах, простите, простите меня, — залебезил Нытик. Не выдержав, он взвизгнул и ухмыльнулся до ушей, вывалив язык: — Но я хочу сообщить нечто очень интересное! Очень важное! Альфа должен узнать об этом до того, как решит принять этих собак в нашу стаю. Позвольте мне сказать слово! — Он повернулся к Счастливчику и визгливо пролаял: — Видите этого городского пса?
Альфа в раздражении покосился на Счастливчика, потом снова смерил взглядом Нытика:
— Что с ним такое?
Сердце застыло в груди у Счастливчика. Он знал, что сейчас произойдет, но ничего не мог поделать. Ему было некуда бежать, негде спрятаться. Поздно. Нытик пристально, с жадным любопытством смотрел на него, облизывая свои острые зубки.
Счастливчик с ужасом почувствовал, как его задние лапы сами собой подгибаются, торопясь принять позу покорности. Ему захотелось заскулить, жалко и тщетно умоляя о прощении.
— Он один из них! Из поводочников! — пролаял Нытик, весь трясясь от восторга. — Мерзкий предатель! Он все это время шпионил за нами и докладывал своим дружкам!
Тишина. Язык у Счастливчика вдруг распух и одеревенел, как полено, а шкуру защипало от ледяного страха. Белла и остальные собачки-на-поводочках в ужасе смотрели на него, выдавая его с головой своими перепутанными глазами. Вся дикая стая обернулась к Счастливчику, на всех мордах было написано изумление и нежелание верить.
Лапочка прыгнула вперед и с размаху ударила Нытика по морде. Тот завизжал, но не заткнулся.
— Это неправда! — гневно пролаяла она. — Ты ответишь за эту ложь, Омега!
— Не надо! — тявкнул Счастливчик, бросаясь между Лапочкой и Нытиком. Он приоткрыл пасть и тяжело дышал, судорожно всхлипывая от напряжения. Он умирал от страха, но что-то в глубине его существа — что-то большее, чем он сам — не могло допустить, чтобы еще одна собака снова пострадала за его проделки. Даже злосчастный негодяй Нытик.
— Счастливчик? — ошеломленно воскликнула Лапочка.
— Это правда, — Счастливчик повесил голову, но тут же рывком снова вскинул ее и посмотрел в прекрасные глаза Лапочки. Он должен был так — глаза в глаза — открыть ей всю правду. — Это не ложь. Он говорит правду.
Несколько мгновений Лапочка молча смотрела на него, и эти мгновения показались Счастливчику днями.
Альфа за спиной у Лапочки хранил зловещую неподвижность.
— Ты не мог… — пролепетала Лапочка с трудом, словно что-то сжало ей горло. — Ты бы никогда не…
— Да, Лапочка. Я сделал это. Прости меня.
— Но ведь ты один из нас! — вдруг яростно залаяла Лапочка. — Даже если это правда, ты все равно… — словно спохватившись, она резко закрыла пасть и замолчала.
Счастливчик стоял, словно громом пораженный. Слишком много всего он увидел в ее глазах: гнев, боль, страх и нестерпимую обиду. И безмолвную мольбу сказать то, что она хотела от него услышать.
С огромным усилием Счастливчик оторвался от Лапочки и посмотрел на Альфу, потом на Беллу. По очереди обводя взглядом всех собак в кругу, он увидел и мрачное торжество Нытика, и изумление Кусаки, и мрачный вызов в глазах Пороха. Дейзи и Солнышко дрожали, как две зайчихи. Постепенно в воздухе начало сгущаться напряжение, от которого начинала потрескивать шерсть, а кровь бешеными толчками стучала в ушах.
«Пришло время выбирать, Счастливчик. Решай, кому принадлежит твоя преданность».
И когда огромный полуволк, спрыгнув со скалы, мягко пошел к нему, Счастливчик молча поднял голову и, весь дрожа, шагнул ему навстречу.
Возможно, время выбора уже прошло.
Значит, и выбирать нечего.
Значит, пришло время умирать.
Продолжение следует
ЧЛЕНЫ СТАИ
