Ориентируясь по карте, мы вскоре обнаружили заросли гигантского бамбука, окружавшие нужную нам деревню. Она находилась примерно в 30 милях за линией фронта. Мы не стали кидаться в омут с головой, а сделали пару кругов, облетев деревню слева и справа. Если бы нас обстреляли, то миссия на этом и закончилась бы и мы отправились бы обратно на вертолетоносец.
Но огня не было, и мы, почувствовав себя в безопасности, сели на заросшую травой лужайку рядом с рисовым полем. Мы выключили двигатель и направились в деревню, оставив в вертолете командира группы стрелков.
Я еще и сегодня во всех деталях помню, как мы с Тедом шли по засохшей грязи в деревню на вражеской территории и приветливо махали руками вьетнамцам, продававшим овощи, уток и кур. Нам в ответ никто не махал. Большинство жителей деревни смотрели на нас, явно не веря тому, что два американских пилота оказались настолько тупыми, что, несмотря на войну, залетели средь бела дня за линию фронта и оказались у них на рынке.
Мы с улыбкой подняли руки вверх, демонстрируя им, что не вооружены. Личное оружие мы оставили в вертолете. Мы с Тедом пошли на это специально, поскольку хотели дать понять местным жителям, что прилетели к ним как бизнесмены с долларами, а не как морские пехотинцы с винтовками.
Какой-то мальчик проводил нас вглубь деревни к «торговцу золотом». Торговцем оказалась маленькая женщина. Она приветствовала нас улыбкой, показав красные от постоянного жевания бетеля зубы. Ее «офис» размещался в крошечной бамбуковой хижине. Бамбуковые занавески были подняты. Это означало, что офис работает. Никсон закрыл американское «золотое окно», но ее «золотое окно» было открыто.
Настоящее золото или фальшивое?
Несмотря на то что мы с Тедом были офицерами морской пехоты и имели высшее образование, нам вскоре стало понятно, что мы ничего не смыслим в золоте. Мы даже не знали, как выглядит настоящее золото.
Вьетнамка вынесла нам крошечные самородки, запечатанные в прозрачные пластиковые контейнеры диаметром 7,5 см и толщиной 1,5 см. Поднеся их к свету, мы впервые в своей жизни рассматривали настоящее золото. Правда, оно выглядело как изюм, выкрашенный золотой краской.
– Это золото? – спросил я Теда.
– Откуда я знаю? – ответил он. – Я понятия не имею, как оно выглядит. А ты разве не знаешь?
– Я думал, ты знаешь, – с недоумением сказал я. – Я тебя для этого и взял.
То обстоятельство, что мы находимся на территории противника, только добавляло напряжения. Тед решил, что я идиот, а я то же самое подумал о нем.
Момент истины
Большинство предпринимателей нередко переживают моменты истины. Для нас с Тедом мигом озарения стало понимание того, что мы можем быть партнерами в качестве пилотов, но когда дело доходит до золота, то мы просто идиоты.
Успокоившись и осознав это, мы начали торговаться.
Для начала мы предложили 40 долларов за унцию. Нам с Тедом было известно, что в тот день мировая спотовая цена на золото составляла 55 долларов, но мы решили, что вправе рассчитывать на скидку, поскольку у нас были американские доллары и мы находились на чужой территории. Маленькая вьетнамка с красными зубами только ухмыльнулась и, должно быть, подумала: «Вот же придурки. Неужели вы не знаете, что повсюду в мире золото стоит одинаково?»
Как бы мы ни старались, она нам не уступала. Вьетнамка знала, что спот – это спот. К тому же она уже поняла, что перед ней два идиота, и если бы захотела, то действительно могла бы продать нам изюм, окрашенный под золото. Или кроличий помет. Мы все равно не заметили бы разницы.
Приступ паники…
Внезапно наш торг был прерван испуганным воплем командира стрелков: «Эй, бегом назад!» Мы со вторым пилотом тут же свернули переговоры и бросились через деревенский рынок к вертолету. Я услышал истошное кудахтанье и понял, что на бегу нечаянно зацепил ногой курицу, а потом еще и наступил на утку.
Я уже рисовал в своем воображении наступающие через рисовые поля цепи вьетконговцев в черном и северовьетнамских военных в форме цвета хаки. Только тут до меня дошло, что мы безоружны и не способны защищаться. Маленькая женщина с красными зубами была права: мы идиоты.
Слава богу, это были не вьетконговцы и не армейские части. Наш командир запаниковал, потому что вертолет начал тонуть. Покрытая травой лужайка, куда мы приземлились, оказалась старым рисовым полем.
Под весом двигателя, ракет, пулеметов и боеприпасов вертолет начал оседать назад, и его задний винт уже почти касался грязи. Было ясно, что, если сейчас же не запустить двигатель, мы уже не сможем взлететь.
Командир стрелков был самым маленьким и легким из всех троих, поэтому он сел в пилотское кресло, чтобы запустить двигатель, а мы вдвоем подставили плечи под заднюю балку, чтобы винт, вращаясь, не задел землю.
Запуск прошел удачно. Основной винт начал медленно вращаться. Как только двигатель набрал обороты, командир стал осторожно раскачивать вертолет вперед и назад, пытаясь вызволить его из липкой грязи, а мы с Тедом криком предупреждали его, когда вращающийся задний винт слишком уж приближался к земле.
В конце концов вертолет выбрался из западни и завис над землей. Тут же на нас с Тедом полетели комья липкой и вонючей грязи, покрывая темно-коричневой коркой наши зеленые комбинезоны, лица и волосы.
Я вскарабкался в свободное пилотское кресло и взял на себя управление вертолетом. Тед заменил командира на месте второго пилота, а тот отправился назад, к пулеметам.
Начался спокойный длинный полет назад, на вертолетоносец. Мы с Тедом молчали, а командир стрелков даже не осмеливался спросить, есть ли у нас золото.
Когда мы приземлялись на палубу, вокруг сгрудились морские пехотинцы и моряки, глядя на наш покрытый грязью вертолет. После того как его закрепили, показались и мы с Тедом. Теперь все глазели уже на нас, так как мы были еще грязнее вертолета. Идя по палубе в душ, мы сказали только: «Ни о чем не спрашивайте».
Учеба на ошибках
Книга «Богатый папа, бедный папа» вышла в свет в 1997 году. У богатого папы не было практически никакого образования. Бедный папа – мой настоящий отец – был очень умным и образованным человеком, получившим степень бакалавра всего за два года. Впоследствии он работал в Стэнфордском, Чикагском и Северо-Западном университетах и стал доктором наук. Когда я учился в школе, отец возглавлял систему образования на Гавайях.
Я упомянул об обоих папах, потому что у них были прямо противоположные взгляды на то, как и чему мы должны учиться.
Бедный папа считал ошибки свидетельством глупости. Для него мерилом интеллекта служило заучивание правильных ответов.
Философия богатого папы заключалась в том, что учиться надо на ошибках. Он часто говорил: «Ты никогда не станешь чемпионом по гольфу, читая книги. Тебе придется сделать кучу ошибок, прежде чем ты станешь настоящим игроком. Или по-настоящему богатым человеком».
