Джим – юрист и инвестиционный банкир. Он изнутри знает механику хедж-фондов и сам в свое время работал в Long Term Capital Management (LTCM) – гигантском хедж-фонде, который чуть было не обрушил всю мировую экономику, когда в 1998 году обвалился российский рубль.
Коллапс LTCM позволил Джиму осознать всю хрупкость мировой экономики. Этот опыт он принес с собой в Министерство обороны США и ЦРУ, куда пришел работать консультантом. Книги Джима, его презентации и интервью на радио «Богатый папа» никого не оставят равнодушными.
Вот еще несколько известных личностей, выступления которых можно найти в архивах радиошоу «Богатый папа»:
Дональд Трамп. Он впервые объявил о своем намерении баллотироваться в президенты США именно на радио «Богатый папа».
Дэвид Стокман. В администрации Рональда Рейгана Дэвид занимался вопросами менеджмента и бюджета.
Кен Лангон – основатель торговой сети Home Depot.
Мохаммед Эль-Эриан – бывший глава глобального фонда облигаций PIMCO.
Передачи радио «Богатый папа» распространяются компанией Rich Dad бесплатно. Мы не даем консультации и не пытаемся ничего продать. Мы всего лишь просвещаем, пользуясь услугами настоящих учителей. Дополнительную информацию о радио «Богатый папа» можно получить на сайте RichDad.com.
ВАШИ ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ РОБЕРТА
Вопрос: Похожи ли члены команды, с которыми вы сегодня вместе работаете, на тех, с кем вы служили во Вьетнаме?
Алехандро Б., Колумбия
Ответ: И да, и нет. Самая большая разница между морскими пехотинцами и гражданскими людьми, работающими в бизнесе, заключается в том, что у первых имеется объединяющий их экстремальный опыт. Большинство гражданских лиц могут получить подобный опыт во время корпоративных выездов в лагерь с полосой препятствий, занятий экстремальными видами спорта или обучения прыжкам с парашютом. Летая со своим экипажем, я всегда знал, что все мы – морпехи.
Этот экстремальный объединяющий фактор делал сильнее всю команду. У нас была одна «культура», одна «семья», одно «племя».
Садясь в вертолет, мы понимали, что у каждого свои задачи и своя подготовка. К примеру, двое из нас были пилотами, двое – специалистами по вооружению, а один – авиамехаником. Но, имея разные профессии, мы были прежде всего морскими пехотинцами.
В гражданском мире люди принадлежат к разным культурам и национальностям, у них разная подготовка и при этом отсутствует экстремальный объединяющий фактор.
Когда я после окончания Академии торгового флота и службы в морской пехоте устроился на работу в компанию Xerox, то обнаружил, что Xerox тратит массу времени и денег на привитие своим сотрудникам командного духа и корпоративной культуры. Компания оплачивала тренинги, корпоративные выезды, праздничные обеды по поводу награждения отличившихся, надеясь создать культуру братских уз, как в армии.
Но, хотя эти мероприятия казались мне интересными и полезными, они не могли сравниться с культурой, царящей в армейской среде. Если оценивать по десятибалльной шкале, то крепость связей внутри коллектива в компании Xerox заслуживала 1 балла, а в Корпусе морской пехоты – 100 баллов.
Есть еще одна черта, которую невозможно воспитать в корпоративной среде. Когда наш экипаж садился в вертолет, нашими поступками руководил неписаный кодекс. Он не обязывал нас служить Богу, стране или Корпусу морской пехоты. Кодекс просто предполагал, что каждый из нас готов отдать жизнь за тех, с кем связан узами армейского братства (я говорю о братстве, потому что женщин там в то время не было).
Однажды командир наших стрелков получил весточку из дома, что у него родился мальчик. В тот же день у нас был боевой вылет. Я, как пилот, отвечал за готовность своего экипажа воевать, а если надо, то и умереть.
Я, словно сейчас, помню, как спросил у новоиспеченного папаши: «Ты готов к тому, что твой сын будет расти без отца?» Не раздумывая ни секунды, тот кивнул, а потом улыбнулся и сказал: «Так точно». Я рад сообщить вам, что шесть месяцев спустя командир стрелков благополучно вернулся домой и увидел своего первенца.
У морских пехотинцев есть девизы:
Semper fidelis, что означает «Всегда верен»;
«Лучше смерть, чем бесчестье». Это в объяснениях не нуждается.
Попросту говоря, морпехи готовы отдать жизнь за то, чтобы остался жив их товарищ. В гражданской жизни я никогда не встречал такого духа братства.
Вопрос: Если вспомнить ваш выход из собственного тела, можно ли сказать, что этот феномен чем-то напоминает теорию относительности Эйнштейна, в которой время для наблюдателя течет по-разному в зависимости от ситуации?
Брайан Р., США
Ответ: Я не знаю. Об этом лучше спросить самого Эйнштейна.
Лично я считаю, что в этом нет ничего сложного. Суть в том, что вы начинаете осознанно контролировать все мысли, рождающиеся в вашей голове. Например, вчера я был в магазине одежды и слышал, как внутренний голос говорит мне: «Тебе пойдет этот пиджак. В нем ты будешь круто выглядеть в клубе».
Купил ли я этот пиджак, который, в общем-то был мне не нужен? Да, купил. Это пример того, как моей жизнью в тот момент руководил мой разум, мое эго, а не душа.
Я упомянул об феномене выхода из тела только для того, чтобы подчеркнуть, что школа видит свою задачу в развитии нашего разума, а не души. Учеба в академии и служба в морской пехоте служили развитию моего духа, а не разума. Вот почему главные слова в армии – это миссия, честь, дисциплина и уважение.
От большинства людей мне приходится слышать совсем другие слова: «Какая мне от этого польза?» Это язык жадности.
Ключ к здоровью, богатству и счастью заключается в том, чтобы разум и эго не занимали главенствующее положение в жизни.
Разум хочет знать: «Сколько я смогу заработать?» Душе же интересно другое: «Многим ли людям я смогу послужить?» Выход из тела возможен, когда вы задаете себе последний вопрос.
Вопрос: Как вы отличаете хороший семинар от плохого, цель организации которого состоит лишь в том, чтобы содрать с вас деньги?
Марк К., США
Ответ: Я стараюсь всячески избегать слов «хороший» и «плохой».
Чем больше я руководствуюсь в жизни сердцем, а не умом, тем чаще мне удается рассмотреть хорошее в плохом и плохое в хорошем.
В декабре 2018 года я навлек на себя немалое недовольство, публично заявив: «Надеюсь, что фондовый рынок потерпит крах».
Настоящий инвестор способен увидеть в биржевом обвале не только плохое, но и хорошее.
Фейковый инвестор живет в мире фантазий и пребывает в уверенности (или заставляет себя так думать), что крах фондового рынка – это плохо.
В реальном мире самое лучшее время для покупки активов и инвестиций наступает сразу после краха. В мире фейковых инвестиций рынки всегда только растут и никогда не обрушиваются. Но это иллюзия.
