– Ты хочешь, чтобы я потрогал тебя здесь?
Катя упустила тот момент, когда он перехватил инициативу. Теперь его пальцы остановились на её лобке, прикоснулись к немного отросшим волосикам. Запутались в них, потянули.
Она не успела ответить, как последовал следующий вопрос:
– Или ниже?
– Ниже…
Она не хотела. Вернее не так – она заставляла себя хотеть.
Иначе никак.
Катя сама себе дала установку на привыкание. Нечестно с её стороны? По отношению к кому? Глупые, никчемные принципы не освободят её от колонии. Не оставят ей хорошего адвоката. Как бы мерзко ни было на душе, но Катя приняла решение прогибаться.
По крайней мере, Коваль у неё не вызывал омерзения, как Потапов или другой опер, имени которого она не знала.
Да и не смотрели они на неё, как Руслан.
Его пальцы прикоснулись к её складочкам, и Коваль выматерился.
– Я от тебя херею, Воробушек. Млядь, чувствую себя малолетним придурком, которому подруга не дает, а только дразнится. Самое интересное в моей ситуации, что я на это повелся. Согласился. Причем сам обозначил рамки. Не хочу тебя трахать, когда тебе больно. Но, Катя, если мы не договоримся, у нас не получится, не строй иллюзий.
– Не строю.
Она была влажной.
От воды, от пара.
Пока не от него.
Палец Коваля скользнул вниз, Катя подалась вперед. Не веря происходящему, уткнулась головой в ключицы Руслана, зажмурившись крепко.
– Давай, расслабься. Впусти меня в себя.
Легко сказать, сложнее сделать.
Но она сделала. Расслабилась.
И даже больше – Катя открыла глаза, чуть развела бедра, чтобы ему удобнее было, и прикоснулась губами к плечу Руслана. Чтобы сразу заскользить вниз… Она же тоже должна трогать.
– Чеерт, – прорычал генерал.
Странно, Катя не испугалась. Не в этот раз. Пусть рычит, зверюга. Лишь бы ей не причинял боли.
Он не причинял. Двигался осторожно, и, между тем, ощутимо растягивая её складочки. Катя же сосредоточилась на своих действиях. Заскользила от плеча к груди, пробуя разгоряченную кожу генерала на вкус. Солоноватая от пара и пота, но отвращения не вызывала. Напротив. Кате даже стало интересно – каково это прикасаться к мужчине более откровенно. Исследовать.
Может, не всё так плохо?
Может, у неё есть ещё шанс?
– Твою же… Катя…
Рывок и она на нем. Распластанная.
Глава 17
РУСЛАН
Руслан в сотый раз спрашивал себя: на хера?…
Вот с какого перепугу ему сдался этот Воробушек? Почему он ещё не в ней? Не намотал волосы на руку, не поставил «раком» и не врезается в её тело по самые яйца?
Почему позволяет этой сучке смотреть на него своими дьявольскими серо-голубыми глазами, улыбаться, то робко, то почти игриво и творить черте что? Не то, что надо ему!
Вроде как Ковалю интересно. Что-то новое, вернее, давно забытое старое. Но давление в яйцах нереальное, кажется, что они сейчас взорвутся, и он сам тоже следом.
Давно с ним такого не было. Чтобы абсолютно голенькая девочка – желанная девочка – лежала рядом, а он не в ней! Чтобы член узлом завязал и, как идиот, только пальчиком.
Вот какого?…
Он ломал людей. Своими руками. Чужими. И не одного ещё сломает. Бывало и будет. Это его правда жизни. Сломает ещё одну, и что дальше…
Внутренний зверь зарычал, огрызнулся. Ему не понравилась мысль, что он сломает Катю. Может… Легко. Для этого всего-то нужна пара движений. Войдет в неё, прижмет к пологу, и всё. Она сломается. Больше никогда и никому не поверит.
Он знал.
Видел в её глазах. В её движениях. Чувствовал в прикосновениях.
Не зря он ей говорил: отомри. Руслан видел, как она делает над собой усилие. Как старается. И его разбирали надвое черти сомнения.
Ради него многие старались, чего уж тут греха таить. Активно. Что только ни придумывали.
Но чтобы его попарить… Да и черт с ним, с баней, с паром.
Он себя не понимал. Чего медлит, раз тело просит?
А она «ниже» и губами по его коже.
Генерал Руслан Коваль прожил до тридцати восьми лет, но его никогда не трясло, как в лихорадке от прикосновений девчачьих губ. В голове что-то перемкнуло, или, наоборот, какой-то нарост отвалился, потому что Руслана накрыло новым потоком эмоций. Свежих, ранее не испытанных.
С возрастом, когда ты добился почти всего, чего хотел, и впереди только новые горизонты, эмоции притупляются. Деньги, власть – хорошо, но требуется адреналин. Почему богатые зачастую такие ублюдки? Потому что им скучно. Нет драйфа, кайфа от жизни. Нет эмоций. Ни хороших, ни плохих. Вседозволенность притупляет.
У Коваля так случилось с женщинами. Слишком много их было, безликих, однотипных. Тело, тело и снова тело. Так встала, взяла, нагнулась. Всё знал наперед.
Воробушек будоражила эмоции. Сначала тем долбанным взглядом, на котором он зациклился. Потом тем, что оказалась девственницей. И, конечно, невероятной красотой своего лона. Смотрел бы и смотрел, часами. Как на картину. Или на горящий огонь, текущую воду. На что там ещё можно смотреть бесконечно?
Подмять под себя…
Взять…
И чтобы губами не по плечу, а по члену. И глубоко. На всю длину.
Кровь прильнула к вискам, в ушах зашумело, застучало. Нутро выворачивало от потребности снять напряжение в паху.
Катя же впервые льнула к нему. Доверчиво. Бедра раскинула, подставив себя, и вперед подалась.
Коваль не зря в молодые годы вырабатывал способность мыслить и анализировать происходящее в любой ситуации. Замечать то, что другие предпочитали не видеть. Зачем напрягаться? Генерал напрягался. Не зря говорят, что дьявол кроется в деталях.
Руслан прислушался к себе. К тому урагану в крови, который обрушился на него от её неумелых прикосновений.
Старается…
А что он? Знает, млядь, по какой причине она всё это делает. И спроси её, легла бы она с ним по доброй воле, он наперед знал ответ.
Узкая. Сука, Катя, какая же ты узкая. Не разработанная, маленькая.
Член болезненно дернулся, требуя, чтобы ему уделили внимание.
Коваль, приглушенно застонав, откинулся на спину и рывком потянул Катю на себя.
Та пискнула, лицо кверху задрала, чтобы на него посмотреть. А пот уже градом катится по её лбу, щекам и дыхание потяжелело. В глазах появился туман, предвестник надвигающегося плохого самочувствия.
А член его аккурат к попе пристроился.
