Одна Катя не вписывалась в них.
Коваль разжал, выпустил её, сжав зубы с такой силой, что они скрипнули. Что ж… Он посмотрит, что она задумала. Если же начнется всё заново… Сама виновата.
Катя удивила его. В очередной раз.
Села на подоконник. Развела ножки.
А дальше, словно основательный нокдаун, после которого он едва-едва пришёл в себя.
– Полижи меня.
Эти слова, сорвавшиеся с её губ, настолько отличались от того, что он слышал ранее, от того, что ожидал услышать, что Руслан даже вначале не поверил. Зато его сразу же бросило в жар. Кровь вскипела в венах, прильнула к вискам.
Руслан относился к куни прохладно. Не сказать, что брезговал, но и не делал почти никому. Не было желания. Катя же очень точно подметила основную причину, по которой он не ласкал своих женщин губами. Иногда даже в самый жаркий момент, когда страсть сворачивала внутренности тугим узлом, а яйца едва не лопались от напряжения, его прибивало реальностью, в глазах мутнело, и он думал, сколько до него в этой дырочке побывало других членов. Он и целоваться-то перестал. Не хотел.
Секса хотел. Брал. Без чувств, без эмоций. Потому что платил. Выбирал себе тех, кто понимает, чего ждать от него. Или таких, кто, оказавшись с ним в постели, имели хороший опыт, зная своё тело, сами доводили себя до оргазма.
Поэтому никакого куни.
Катя же заставила его ошалеть. Воробушек, что запиналась, озвучивая свою просьбу, использовала порочное «полижи». Какого нормального мужика не заводят грязные словечки в сексе?
Руслана тряхануло. Основательно так. Даже в глазах на мгновение потемнело. И его взгляд остановился на раскинутых бедрах Кати.
Она приглашала.
Дрожала, смотрела на него широко распахнутыми глазами, выражения которых он не мог прочесть, и ждала его решения. Дышала через раз, отчего её аккуратная грудь, до сих пор спрятанная под платьем, призывно опускалась и поднималась.
Их разделяло меньше его шага.
Генерал его сделал.
Катя задержала дыхание. Его же снова накрыло её ароматом, как долбанного токсикомана. Более того, в нем проснулась нестерпимая жажда узнать, какая она там, внизу. Её вкус. Её запах. Её красоту, нежность он уже оценил.
Руслан расставил руки по обе стороны от бедер Кати, сам же чуть наклонился вперед, соприкасаясь коленями с её ногами. Он заключил её в ловушку, в плен, из которого ей не выбраться. Он не выпустит. Она – его.
– Ты хочешь, чтобы я вылизал тебя здесь?
Одной ногой чуть сдвинул её колено в сторону, раскрывая ещё сильнее. Вторую она умудрилась до него поставить на подоконник. Подол платья задрался, но между тем каким-то образом умудрился прикрыть её трусики.
– Да, – выдохнула сразу же Катя, заерзала бедрами, усаживаясь удобнее.
– Покажи где именно.
Он приподнял руку ладонью кверху, вверяя ее Кате. Запястье прикрывал обычный коричневый кожаный браслет.
Катя не медлила. Взяла его руки и спустила вниз. Накрыла ей промежность.
– Платье, Воробушек?… Трусы?… Конкретнее!
У него внутри что-то взорвалось. Это как спуск курка. Когда ты долго сидишь, выслеживаешь цель, выбранную жертву, потом появляется возможность выстрелить, и ты даешь волю оружию. Видишь, как жертва, пораженная выпущенной тобой пулей, заваливается, а в груди распространяется тепло.
Катя, по-прежнему не отводя взгляда от его лица, чуть приоткрыла губы, округлив их.
– Мы уберем…
Он, мать твою ж, опытный мужик, не понял, о чем эта девочка говорит.
Она показала.
Пальцами.
Причем его пальцами.
Убрала сначала платье, а потом поддела трусики.
– Бирюзовые, – снова выдохнула и облизнула губы.
Вид кончика розового языка, показавшегося и тотчас скользнувшего вниз, заставил его приглушенно рыкнуть. Коваль хотел этот язык! На своем теле. На своем члене.
Его пальцы сильнее отодвинули край трусиков и дотронулись до мягких складочек. Катя заметно заволновалась, сильнее вцепилась пальчиками в его руку, оставляя небольшие следы от ноготков.
А потом резко выдохнула и отпустила себя, расслабилась.
Более того, не успел он пальцем приоткрыть складки, проверить, какая она мягкая внутри, она снова заговорила:
– Я… правильно показала, да?
– Правильно, – утробно ответил он, чувствуя, как его член дернулся от болезненного напряжения.
Коваль ещё ничего не решил. Сдернет к херам трусики, потом посмотрит.
Но, кажется, кто-то сегодня настолько довел себя до края, что перестал чувствовать опасность, исходящую от мужчины. От него.
Катя, не отрывая одну руку от подоконника, вторую опустила на его плечо. Пальчики дрожали, он чувствовал их трепет. Между тем, она опустила их, дотронулась до его кожи. Распластав пальцы, вцепилась уже в плечо.
И надавила на него, подталкивая Руслана вниз.
Их взгляды встретились.
Её серо-голубые и его антрацитовые. Женщина и мужчина.
Они понимали, что она, даже если будет давить изо всех сил, не сдвинет его даже на миллиметр.
На всё его воля… Подчиниться её желанию, её требованию, её смелости, или всё оставить, как есть.
Пальцы Руслана чувствовали мягкую бархатистость девичьего лона. В комнате образовалась тишина, лишь их дыхание и стук сердец нарушали его.
– Вторую ногу задери и попу приподними.
Он сам не узнал своего голоса. Охрипший, какой-то надсадный. Такой бывал у Руслана, когда он, например, долго находился в противогазе или кричал, стараясь перекричать посторонние шумы.
Никогда с женщиной.
Рука на его плече задрожала сильнее.
На мгновение Ковалю захотелось верить, что от пробуждающего желания.
Катя послушалась приказа.
Как только поставила и вторую ножку на подоконник, Руслан сразу же сдернул с неё трусы, откинув их подальше. Бирюзовые, синие, да хоть с единорогами! Ему было плевать. Его интересовало только то, что они скрывали под тканью.
Катя так и не убрала руку с его плеча.
Снова надавила.
– Сделай мне приятно… Генерал…
От его погонялы, что он получил вечность назад, прозвучавшего из её уст, Руслана пробрало до костей. Никогда ранее он не реагировал столь яростно, остро на постельные игры. На просьбы. Не приказы. Ему приказывать – себе дороже.
Катя просила. Нежно и, между тем, так призывно, что устоять было невозможно. Нереально.
Генерал, не отпуская взгляда от серо-голубых глаз с трепещущими длинными ресничками, опустился на одно колено. На лице Кати промелькнуло на долю секунды удивление – она сама до конца не верила в авантюру, которую только что затеяла.
