Наблюдая по сторонам и осматривая камни под ногами, Владимир Афанасьевич продолжал с увлечением рассказывать Димке необыкновенные вещи.
– Осадочные породы, – говорил он, – способны сохранять в себе не только древнюю рябь, но и отпечатки и окаменевшие остатки древних растений и животных, которые мы называем окаменелостями. Могут сохраниться – вы не поверите! – даже следы дождя.
– Как это – дождя? – не понял Димка.
– Очень просто. Капли упали на мягкую глину и оставили ямки. Глина высохла, отвердела, а затем опять оказалась под водой и покрылась другими осадками. И вот готов отпечаток. Бывает, остаются следы ползания червей и даже отпечатки лап давно исчезнувших животных, например ящеров триасового-юрского периодов
[32].
– Ящеров?! – округлил глаза мальчишка. – Вот бы увидеть! Хотя бы их следы!
– Надеюсь, когда-нибудь увидите. Когда я был студентом, – вспомнил Владимир Афанасьевич и засмеялся, – на занятиях по палеонтологии профессор Лагузен
[33] рассказывал нам о таких окаменевших следах динозавров. И один студент спросил: «Почему же они не пошли по этим следам?»
Обручев расхохотался веселым, задорным смехом. Было видно, что ему самому интересно все это рассказывать и объяснять. Серые глаза его особенно заблистали, когда он проговорил:
– У меня зреет замысел написать занимательную книгу по геологии – книгу о том, как накапливаются осадки, как образуются горы, пещеры, о вымерших древних животных. Книгу для всех интересующихся геологией и просто любознательных молодых людей – таких, как вы, дорогой Дмитрий. Я бы так ее и назвал – «Занимательная геология»
[34]. – Он немного помолчал в задумчивости и прибавил: – А еще мне бы очень хотелось – это мое чаяние, – чтобы геологию читали в школах. Это был бы интереснейший предмет. И очень важный. Ведь мы все ходим по Земле, а зачастую и не знаем, как она устроена внутри. Меня радует, что в училищах и гимназиях начинают проводить прогулки по ближайшим окрестностям с наблюдением природных явлений, собиранием образцов местной флоры. Возникают даже маленькие музейчики. Было бы славно, если бы в каждом учебном заведении существовали такие уголки родиноведения.
– Краеведческие музеи
[35], – подсказал Димка.
– Можно и так назвать, если угодно, – согласился Обручев. – Суть не в названии. Главное – это живое участие ребят в научных изысканиях. Важно, чтобы они сами, своими руками, собирали коллекции минералов и горных пород своей местности, образцы растений, археологические редкости. Такие музеи, уголки разжигали бы у ребят умственный аппетит. Так я это именую. Многие из тех мальчишек впоследствии стали бы знаменитыми исследователями, да хотя бы и просто – неравнодушными, увлеченными людьми.
Глава 19. Кварцевая жила
В понижениях водораздела среди россыпи камней встречалась мелкая травка и какие-то бледные цветочки, возвышения же представляли собой голые каменные конусы. При подъеме на такой конус необычного лилового цвета Димка обратил внимание на странный хруст. Мелкие лиловые плиточки, которыми был засыпан склон, позванивали и хрустели под сапогами, как если бы ты шагал не по камням, а по битому стеклу или битым блюдцам.
– Не удивительно. Ведь это почти и есть стекло, – подтвердил Димкины впечатления Обручев. – Точнее – липариты, изверженные породы с большой долей вулканического стекла.
– Значит, это вулкан?! – поднял брови Димка.
– Скорее, то, что от него осталось после того, как реки и ручейки расчленили эту территорию.
Такое объяснение мало что Димке говорило, но он не стал ломать над этим голову, поскольку ему не терпелось поскорее добраться до вершины. А вдруг там кратер? Но, как он уже знал, геолога опережать не принято, а тот двигался вверх размеренно, нередко останавливаясь и разбивая молотком более крупные плитки, которые лопались, точно фарфоровые блюда.
Наконец достигли самой высокой точки, хотя на деле эта «точка» представляла собой площадку размером со школьный двор. Никакого кратера Димка не обнаружил. Зато отсюда открывался во все стороны широченный простор. Горы, горы и горы – до самого горизонта. Лесистые и оголенные, темно-серые, бурые и голубоватые. Хребты улеглись между одиночными пиками, изогнувшись, точно исполинские ящеры. Сильный упругий ветер холодил вспотевший лоб, наполнял легкие чудесной свежестью. Дальние вершины слегка курились – это ветер сдувал с них каменную пыль.
Насчет жерла вулкана Обручев разъяснил, что жерла можно наблюдать лишь у молодых, действующих, вулканов, древние же вулканы часто оказываются разрушенными. И если мы видим гору, состоящую из вулканических пород, то это не значит, что эта гора вулкан. Такая гора действительно связана своим происхождением с вулканами, но горой ее в нынешнем виде сделали водные потоки, размывающие, как бы разрезающие на части широкие возвышенности.
Лиловая вершина через аккуратную неглубокую седловину соединялась с соседней округлой вершиной.
– Вот, пожалуйста, – остановился геолог на средине седловины и расколол желтовато-белую глыбу. – Жильный кварц с охрами гидроокислов железа. – Он вгляделся в свежий скол. – Такой кварц может содержать золото. А как хорошо видно положение жилы! – указал он рукой.
В самом деле, белые глыбы выстроились цепочкой, протянувшейся поперек седловины, словно кто-то специально уложил их в ряд.
– Будьте любезны, Дмитрий, замерьте азимут этой жилы: в каком направлении она протянулась?
Димка достал из чехла доверенный ему горный компас.
– А в какую сторону мерить? – спросил он.
– В любую. Разница – сто восемьдесят градусов.
Димка назвал цифру, геолог записал ее, после чего отбил несколько кусков жильной породы, которые Димка завернул вместе с этикеткой в плотную коричневую бумагу. На этикетке (простом обрезке бумаги) он написал карандашом названный геологом номер. Как он понял, эти куски будут потом тщательно исследоваться.
