На Димку он тоже успел уже накричать, когда мальчишка подошел к костру погреться и задел треногу с подвешенным котлом.
– Гляди под ноги, чай, не слепой! – рявкнул кашевар. – Кашу вывернешь, язви тебя в душу!
А вот Обручев, по Димкиным наблюдениям, ко всем в отряде относился ровно-уважительно и к каждому обращался только на «вы».
– Ефим Кузьмич, сделайте одолжение, – говорил он, к примеру, злому повару, – приготовьте утром завтрак пораньше. У нас большой маршрут, и хорошо бы выйти по холодку.
– Будет сделано, Владимир Афанасьич, – с готовностью и даже преданностью отвечал старик, слегка поклонившись.
Нетрудно было заметить, что самого Обручева все в отряде сильно уважают. И все же Димка ни разу не видел, чтобы кто-нибудь подавал начальнику в постель кофе или хотя бы чай (как Фомич Шмырёву – в том, другом мире). Да и как это можно было бы сделать, если Владимир Афанасьевич поднимался раньше всех? До завтрака он либо осматривал окрестности, либо писал в своей тетради. Хозяйственных дел он не касался, занимаясь исключительно геологией.
Сидя в тот вечер у костра, Димка, несмотря на общее веселье и шутки, клевал носом, почти как Хобот. Все-таки маршрут с непривычки оказался для него тяжеловатым. Перед его внутренним взором проплывали то окаменевшая рябь, то громадная медвежья морда с маленькими округлыми ушками, то куски рыжеватого кварца с прозрачными кристалликами. И стеклянными колокольчиками позванивали в ушах плиточки вулканической породы.
Глава 21. Складки
Димке показалось, что едва он положил голову на свернутую из куртки «подушку», как тотчас же послышались уже знакомые ему хлопки. Это дежурный, назначаемый в помощь повару, хлопал палкой по палаткам, возвещая подъем. Так было заведено в отряде – хлопать палкой, чтобы криком не тревожить лошадей.
Вслед за другими Димка выбрался наружу. И обомлел. Тайга буквально купалась в росе. Прозрачные капли-бусины были нанизаны на каждую иголочку лиственниц и елок. Роса поблескивала на листьях, на паутине, на воткнутом в чурбак топоре. Капли почти беззвучно падали с листа на лист. Листья подрагивали, словно кто-то трогал их осторожной рукой. Над рекой стлался молочно-белый туман.
Холодная вода мгновенно выгнала из Димкиной головы остатки сна, едва он обдал ею лицо.
Справа, за кустами, послышалось громкое фырканье. «Лошадь?» – раздвинул ветки Димка. Однако вместо лошади он обнаружил Герасима. Забравшись в реку нагишом, Герасим принимал ванну: приседая, фыркая, плескал себе на плечи, на лицо, на бороду прозрачную воду. Речка была для него явно мелковата. Димку подивило, что при такой румяной огрубелой физиономии тело богатыря оказалось белым, как у младенца. На бледной груди болтался на шнурке темный крестик.
Владимир Афанасьевич, похоже, проснулся давно. Димка увидел его шагающим под обрывом террасы и бодро размахивающим молотком.
– Сегодня, уважаемый Дмитрий, вы увидите замечательную антиклина́ль! – весело провозгласил он, приблизившись. – Река подготовила для нас великолепное обнажение. А в нем – как в учебнике – классическая антиклинальная складка.
Что такое антиклинальная складка, Димка не имел ни малейшего понятия, но решил, что это нечто ужасно интересное.
Наскоро перекусив, геолог и его помощник отправились вниз по реке – туда, где обрывистый берег переходил в отвесные скалистые уступы высотой полтора-два человеческих роста. Местами вода плескалась у самого подножия уступов, и тогда приходилось брести.
– Вот! – остановился наконец Владимир Афанасьевич и, торжественно вскинув руки, оборотился к каменной стене. Вскинул он руки с таким выражением лица, как если бы тут, на этой неровной стене, висела бесценная музейная картина.
Димка всматривался в серую трещиноватую каменную поверхность с прицепившимися к ней кустиками и пучками травы и не понимал пока, чем тут полагается восхищаться.
– Ну?! Видите?! – воскликнул нетерпеливо учитель.
– Что? – смущенно спросил ученик.
– Да как это «что»?! Слои видите?
Да, пожалуй… если присмотреться, можно было заметить неровные полосы разной ширины и оттенка, наклонно пересекавшие стенку.
– Вроде бы вижу, – кивнул Димка.
– Хорошо. Ну и куда они, по вашему мнению, падают?
– Туда, – показал Димка вправо.
– И при этом слегка подворачиваются, так ведь? Отменно! Заметьте, пожалуйста, вот этот слой темно-серого сланца, а над ним – светлую пачку известняка
[37]. Теперь последуем дальше…
Они прошли по воде еще метров десять.
– Смотрите теперь здесь! – снова остановился с вдохновленным лицом геолог. – Куда слои падают?
– Теперь влево. Здо́рово! – оживился Димка, тоже начиная ощущать азарт.
– Где наш сланец?
– Вот этот? – подойдя вплотную, провел мальчишка рукой по темной извилистой полосе.
– Разумеется, это мог бы быть и другой, похожий слой, но обратите внимание, какая порода соседствует с ним.
Да, над сланцем тянулась широкая светло-серая полоса.
– Известняк? – догадался Димка. – Тот самый?
– Именно. Только теперь он слева. Выше и слева. Таким образом, мы имеем как бы зеркальное повторение правой части обнажения. Мысленно соедините вверху эти слои. Удалось? Вот это и есть антиклинальная складка. Вот только верхушка ее, так называемый свод складки, разрушилась. Мы видим лишь ее бока. Однако по ним мы без труда можем восстановить всю складку.
– Если складка выпуклая, как в нашем случае, – продолжал объяснять старший, – то это антиклиналь, или седло
[38]. Если же она, напротив, вогнутая, то это синклиналь, или мульда. Слои пород по обе стороны от перегиба называются крыльями складки. Они и вправду напоминают изогнутые крылья птицы. Вы согласны?
Да, Димка вполне был согласен с таким красивым сравнением.
– Ваша задача сейчас, уважаемый Дмитрий, замерить элементы залегания обоих крыльев, иначе – установить, в каком направлении и под каким углом они падают. Я же пока зарисую эту замечательную картинку в своей полевой книжке.
