– Во блин! – вырвалось у Димки.
– Могут быть и в форме толстого блина, верно. Но не только. Итак, что же мы получим в результате всего этого?
– Что? – повторил Димка.
– В результате мы получим складчатый горный кряж, разбитый разломами на блоки, начиненный интрузиями и пластами вулканических пород.
– Ну и ну! – ошеломленно тряхнул головой Димка. Какое-то время он шел молча, переваривая сказанное ученым.
– Но почему же в этих ямах, то есть впадинах, про которые вы говорили, осадки сдавливаются? Почему крепкие блоки их сжимают?
– А вот этого, дорогой Дмитрий, мы, к сожалению, не знаем. Существуют лишь гипотезы, то есть предположения, отчего это происходит. Ведь мы не можем наблюдать процессы, протекающие миллионы лет, слишком коротка для этого наша жизнь. Мы видим лишь результаты этих процессов. Так вот, по одной из гипотез, земная кора, постепенно остывая, сжимается, как бы морщится. Однако же эта гипотеза не объясняет, почему в одних местах происходит сжатие, а в других – растяжение с образованием впадин.
– А еще говорят, что материки движутся и сталкиваются между собой, – вспомнил Димка какую-то телепередачу на эту тему. – А океанское дно при этом растягивается.
– Ну, это скорее похоже на фантастику, – улыбнулся Владимир Афанасьевич. – Хотя смелая гипотеза. Я бы сказал: исключительно смелая, – прибавил он уже серьезно. – Сознаюсь, я о такой и не слыхивал.
Димка прикусил язык, сообразив, что в том времени, в каком он сейчас находился, до гипотезы движения материков еще не додумались
[45].
– Не слыхивал, – повторил Обручев, сведя напряженно брови. – Хотя погодите… Эдуард Зюсс
[46]! Да-да, Эдуард Зюсс, помнится, высказал идею о том, что когда-то существовал единый материк Гондвана
[47], который раскололся затем на несколько частей – Южную Америку, Африку, Индостан и Австралию. Но это лишь предположение. Вообще же Земля наша, Дмитрий, это большая тайна. Помню, в юности, мечтая стать путешественником, естествоиспытателем, я приходил в отчаяние оттого, что все великие открытия сделаны без меня. Я слишком поздно родился. Совершены уже кругосветные путешествия, нанесены на карту материки и острова, белых пятен почти не осталось на глобусе. Ливингстон
[48] уже проник в дебри Африки, Пржевальский
[49] – в пустыни Центральной Азии. Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду
[50]. Нам положительно ничего не осталось! А между тем не отдельные белые пятнышки – огромный океан неведомого окружает нас! Много ли мы знаем о внутреннем устройстве земного шара? Наши шахты и буровые скважины – как булавочные уколы на кожуре Земли. Самые глубокие из них не составляют и одной десятитысячной доли земного радиуса
[51]. Океанское дно, недра Земли, а тем более иные планеты еще ждут своих Колумбов и Пржевальских. И вам, молодой человек, а также вашим будущим детям и внукам еще изучать и изучать окружающий нас мир. И совершать и совершать открытия.
Димке представилось на минуту, как в какой-нибудь школе на уроке географии учительница говорит:
– Вы назвали мне Пржевальского, Миклухо-Маклая
[52], Обручева, Кука
[53]. Кого еще из великих путешественников и первооткрывателей вы знаете?
Кто-то из учеников тянет руку:
– Дмитрия Ручейкова!
– Верно, – соглашается учительница. – Молодец!
Это, конечно, уж слишком, но все-таки было бы здорово совершить какое-то важное, полезное для людей открытие.
– Вот так заболтались! – Обручев неожиданно остановился и покачал головой. – Совсем не веду наблюдения. – Он развернулся, и они потопали в обратную сторону.
Вечером того же дня Димка помогал Герасиму отбирать и паковать продукты и снаряжение для намеченного на завтра многодневного маршрута, о котором говорил до этого Обручев. Приготовили на троих небольшую палатку, три куска кошмы, свернутые в рулон, одеяла, котелок, миски, кружки и прочее.
Димка ждал этого маршрута как величайшего события.
В этот вечер все были на редкость серьезными. Даже Николка не подшучивал над Михеем и не приставал к Димке с коварными вопросами.
Глава 25. Дальний маршрут
Хлопки по полотнищу палатки. Быстрое умывание, скорый завтрак. В путь!
Вышли втроем: Обручев, Герасим и Димка. Могучий Герасим нес основную поклажу – продукты на три-четыре дня, палатку, одеяла да еще свою старенькую берданку.
Небо хмурилось, галька была мокрой, блестящей после ночного дождя и поскрежетывала под сапогами.
