Радостное настроение Димки угасло. Он стоял в нерешительности со своими камнями.
«А ведь Николка почти разгадал мою тайну, – подумалось ему. – Он чует во мне чужака, почти что инопланетянина».
Ему захотелось уйти куда-нибудь и побыть одному. Но с другой стороны, раз уж он принес эти образцы породы, то надо показать их Владимиру Афанасьевичу. Это может быть важно. И Димка заставил себя ободриться и громко произнес:
– К вам можно, Владимир Афанасьевич?
– О-о-о! Позвольте-позвольте! – воскликнул ученый, когда Димка выложил перед ним образцы. – Если я не ошибаюсь – а я почти убежден, – это самая что ни есть руда. А именно – цинковая обманка
[71]. Хоть она и называется обманкой, нас она не обманет. А вот и верный спутник ее – свинцовый блеск
[72]. Есть тут и плавиковый шпат
[73]. Скажите теперь: где вы нашли эту руду?
Димка рассказал про канаву.
– Да, это разведочная горная выработка
[74], – подтвердил Обручев. – Очевидно, признаки руды нашли сперва на поверхности, а затем пробили канаву, чтобы вскрыть рудное тело в коренном залегании. Вероятно, рассчитывали на череду таких тел, потому и протянули канаву столь далеко.
Выйдя из палатки, геолог разбил молотком один из кусков, и на сколе заблестели многочленные мелкие грани коричневого цвета и среди них – серебристого.
– Вот! – показал он скол своему помощнику. – Перед вами целые семейства сросшихся кристаллов. Коричневый – минерал цинка, серебристый – свинца. А эти белые присыпки с поверхности – продукты окисления: цинковый купорос и другие. И какова, уважаемый коллега, на ваш зоркий взгляд, мощность этого рудного тела? Какова хотя бы его ширина в канаве? Сколько саженей
[75]? Мощность мы потом рассчитаем.
– Ну, около двух или трех. – Поработав с Обруче-вым, Димка знал, что сажень примерно в два раза больше метра.
– Это неплохо. Тем более, если у него крутое падение.
– Крутое, – подтвердил «коллега». – Почти перпендикулярно к склону. Это видно в стенке канавы.
– Превосходно! Наша задача теперь – проследить этот рудный пласт… а это, судя по всему, именно пластовое тело, залегающее в согласии с соседними пластами пород… проследить по простиранию в одну и в другую сторону от канавы, хотя бы по обломкам. А потом пройдем всю канаву до конца. По всем нашим наблюдениям за последние дни, мы здесь имеем крупную синклинальную складку.
– Что это означает? – спросил Димка. Они вернулись в палатку.
– Что означает? Это означает, что наша свинцово-цинковая залежь, погружаясь в этом крыле складки в глубь горы, может вынырнуть на поверхность в другом ее крыле, возможно в пределах вершины плато. Вот примерно так. – Геолог подсел к своему ящику-столу и быстро нарисовал своим «трудолюбивым» карандашом на последней странице тетради гору и складку с рудной залежью.
– Впрочем, это совсем необязательно, – прибавил он через минуту. – Геология не математика, и в ней ничего точно не вычислишь. Рудное тело может выклиниться – попросту говоря, исчезнуть. Или перейти в бедную вкрапленность. Или его может обрезать разлом. Наконец, горняки, пробившие эту выработку, могли остановиться прежде, чем залежь выйдет на поверхность, иначе: не добить канаву.
– Владимир Афанасьевич! – загорелся мальчишка, позабыв про услышанный ранее разговор и про Никол-ку. – А можно я схожу на разведку?! Осмотрю эту канаву до конца. Вдруг найду дальше еще такую же руду!
– Что ж, похвальное рвение, – улыбнулся ученый. – Не стану вас удерживать. Дерзайте, мой юный друг. Не заплутаете? Главное: держитесь канавы – и вы никак не собьетесь. Если встретите что-то интересное, пожалуйста, пометьте как-нибудь это место – колышком или пирамидкой из камней. Потом мы вместе осмотрим. Ну, а как канава закончится – возвращайтесь. Даю вам свой молоток, а компас у вас имеется. Сегодня вы в роли геолога, такое вот повышение в должности. – Владимир Афанасьевич рассмеялся, глядя на Димкину сияющую физиономию. – Когда же начнет смеркаться – немедленно поворачивайте назад, даже если не дойдете до конца.
Димка взял крепкий, с отполированной ладонями Обручева рукояткой молоток, положил в вещмешок бумагу для образцов и блокнот для записей и, ощущая важность своей миссии, потопал снова в гору, к разведочной канаве.
Глава 33. Самостоятельный маршрут
Поначалу Димка отбивал кусочки всех встречавшихся ему разновидностей пород. Серые зернистые песчаники сменяются бежевыми известняками (и те и другие ему не раз показывал Обручев) – он берет образец. Известняки сменяет слой черных сланцев – и эти надо взять. Образцы Димка нумеровал – заворачивал в бумагу и сверху выводил карандашом номер. А в блокнот записывал, на каком расстоянии от начала канавы он их подобрал. Он видел в маршрутах, что Владимир Афанасьевич, изучая обнажения, поступал именно так. Метраж Димка считал шагами, как обучил его старший: двенадцать пар шагов – это десять саженей, то есть примерно двадцать метров. А если идешь в гору, то четырнадцать пар составят десять саженей, так как в гору шаг короче.
Однако вскоре ему стало понятно, что эдак он не доберется за сегодняшний день и до средины канавы. А ему очень хотелось пройти ее всю. Что дальше? Какие новые породы ему встретятся? Встретится ли еще раз эта тяжелая, поблескивающая гранями кристалликов цинковая руда? И он решил рядовые породы больше не брать.
А канава все тянулась. Местами она прерывалась, но затем продолжалась через небольшое расстояние на той же линии. Эти отрезки следовали вверх по склону и терялись в мареве – там, где вершина тонула в облаках.
Да, к этому времени облачность опустилась ниже, закрыв макушки соседних гор. Редкие порывы ветра приносили мелкую холодную морось. Но Димка не обращал на нее внимания, поднимаясь выше и выше. Скоро панорама вокруг стала как будто мутнеть, пока не закрылась белой завесой. Это Димка достиг облачности. Сделалось сыро. Мелкие капельки влаги оседали у него на одежде, на лице, на зажатом в руке молотке.
