– А это магнито́метр, – уважительно указал Игорь на черную плоскую коробку с тумблерами на белой лицевой стороне. – Он фиксирует магнитные аномалии.
– Мотай на ус, – обернулся с переднего сиденья Володя. – Как устанем, ты нас сменишь.
Димка пропустил эту очередную подначку мимо ушей. Он не много понимал из того, что говорил ему лысоватый специалист, но почувствовал, что геофизика (если в ней разбираться) тоже, наверное, интересное дело. Особенно если все время летать на вертолете.
– Данные со всех приборов, – с энтузиазмом продолжал объяснять Игорь, – а также сигналы со спутников ГЛОНАСС поступают на бортовой компьютер. Компьютер в реальном времени вычерчивает…
Страшный рев заглушил последние слова научного работника. Это пилоты запустили двигатель. Димка от неожиданности даже голову в плечи вобрал. Железный корпус аппарата затрясся, как стиральная машина Димкиной мамы при отжиме, только еще сильнее. У Димки внутри тоже все завибрировало, а в глазах зарябило. Он поскорее сел в хвосте на одиночное откидное сиденье и прильнул к мутноватому круглому иллюминатору.
В иллюминатор видны были концы вращающихся вверху лопастей. Проносились они всё быстрее и быстрее, пока не размазались в одну сплошную плоскость, некий блин, но блин полупрозрачный, через который все же просматривались белые облака на голубом небе. Лопасти продолжали с бешеной скоростью крутиться, а вертолет продолжал стоять на месте. Димка начал уж беспокоиться, что это из-за него (из-за лишнего веса) вертолету не взлететь. Но вот гул достиг такой силы, что дальше оставалось только оглохнуть, и тут машина словно бы привстала на цыпочки. Бетонная площадка внизу плавно сдвинулась, заскользила назад и вниз, сменилась травой. По траве, как по воде, побежали круги. Промелькнула фигурка Петровича, обеими руками придерживающего фуражку, и вот уже внизу развернулось все летное поле и лес вокруг него, а вон и поселок – прямоугольнички крыш и крошечные поленницы дров. Блеснула река, делающая у поселка крутой изгиб. Земля уходила все ниже и как бы раздавалась вширь. А впереди, точно на картине, появились горы – четко очерченные, с яркими снежными зубчатыми вершинами. Самые высокие из них по-прежнему были окутаны облаками. Внизу же расстилалась плоская буро-зеленая равнина – тайга вперемежку с болотами.
До этого Димка летал лишь однажды, на самолете с родителями, и запомнил только холодную синеву и слепяще-белые поля облаков. Не было тогда ощущения полета. А вот вертолет – это, как оказалось, совсем другое. Тут ты прямо чувствуешь, что висишь в воздухе. И не понятно, почему висишь и не падаешь. То есть умом, конечно, понимаешь: лопасти винтов, кружась, как бы отталкиваются от воздуха и поднимают над землей эту железную махину со всем ее содержимым. Но в душе все равно – ощущение чего-то невероятного, сказочного, коверно-самолетного.
Как ни медленно они летели (по сравнению с самолетом), горы тем не менее заметно наползали на них и как будто росли ввысь. Димка представить себе не мог, как они перелетят через них, если их вершины о-го-го где! Однако, к его большому изумлению, они не стали перелетать их по верху. Сначала ему показалось, будто вертолетчики, точно камикадзе, правят прямо на отвесные скалы. Но потом в скалах открылся проход, и вот они уже летят между горами, в глубочайшем ущелье. Сбоку прямо перед Димкиными глазами (чудилось: рукой достать) проползала неровная, в трещинах и расщелинах, каменная стена. Димка не сомневался, что стоит вертолету чуть-чуть вильнуть в сторону – лопасти врежутся в эту стену, и они, кувыркаясь, рухнут в бездну. Туда, где далеко внизу серебристой ниточкой извивался ручеек. Такими же серебристыми ниточками тянулись со стен ущелья водопады. Там и сям белели обрывки облаков, зацепившиеся за неровности скал.
– Жесть… – пробормотал Димка, поежившись.
На минуту он отлепился от иллюминатора и взглянул на остальных. Удивительно: никто не глядел с восторгом и ужасом на эти исполинские скалы. Никто вообще не смотрел в иллюминатор. Сухощавый Игорь оцепенело уставился на светящийся, но пустой экран монитора, Володя дремал… В приотворенную дверь кабины видна была синяя спина одного из пилотов, но и эта спина не выражала никакого потрясения. Конечно, им ведь это не впервой, заключил Димка. Может, они уже в сотый раз пролетают через это ущелье.
Прошло с полчаса (а может, всего минут пять), ущелье незаметно расширилось, и вертолет, целый и невредимый, что казалось истинным чудом, выскользнул из его тисков. Грозный хребет остался позади, а внизу теперь потянулись горы гораздо ниже, округлые и густо поросшие тайгой – лиственницами, соснами, кедрами. Однако порой между ними, всякий раз неожиданно, распахивался глубокий провал.
Геофизики с этого момента преобразились: теперь они внимательно следили за приборами, подкручивали какие-то ручки. На мониторе рисовались несколько разноцветных кривых линий. Димка догадался, что началась аэросъемка физических полей.
Вертолет теперь как будто старался огибать рельеф, не опускаясь, конечно, в самую глубь ущелий. Вот он словно взбирается вверх по склону, едва не касаясь колесами верхушек деревьев. Но он благополучно переваливает через гору и слегка даже проваливается вниз, в распахнувшуюся пропасть. Зависает над ней. Затем, преодолев ущелье, вновь наползает на следующую гору – и все повторяется. Один раз машина так резко ухнула вниз, в пустоту, что Димка невольно зажмурился.
«Хорошо бы долететь живым, – мелькнуло у него в мозгу. – А то так и не познаю настоящей геологической жизни». Но тут же он пристыдил себя за эту малодушную мысль. Затем он подумал: «Интересно, по таким же местам будут проходить наши маршруты?» И ему ужасно захотелось полазить по этим кручам и походить по лесистым горам, проплывающим под днищем вертолета.
Прошло немало времени, а вертолет все продолжал описывать рельеф, а компьютер – вычерчивать график. И теперь уже Димка не гадал, долетят ли они живыми до места. И полет уже не восторгал и не пугал его. Теперь он сидел стиснув зубы, и ему казалось, что у него вот-вот разорвется живот. Как он жалел теперь, что выпил в домике у Петровича столько чая! Он поглядывал на геофизиков, которые преспокойно занимались своим делом, и все тверже убеждался, что они, как и вертолетчики, научились, по-видимому, отключать на время полета свои мочевые пузыри.
Димка терпел, собрав в кулак всю свою волю, все запасы выносливости.
«Конечно, – говорил он себе, – это не такое испытание, к каким я готовился, но все-таки испытание».
Однако всякая выносливость имеет свой предел. И Димка в конце концов не выдержал – смущенно оглядываясь, пробрался в самый хвост вертолета и там, встав на колени, совершил непристойное – через узенькую щель между громадными железными створками окропил с высоты эту прекрасную дикую тайгу.
Зато как после этого ему стало хорошо и весело! Хоть танцуй! Но он танцевать не стал, а снова с интересом приник к иллюминатору.
