Нарек не испугался, он кинулся вперед, но нерасчетливо, — налетел на кулак Сурена, получил пару встречных по голове, отступил. Сурен шагнул вперед и срубил его ударом в подбородок. Нарек упал неудачно, спиной, головой на камни. Раздвинув ноги, Сурен сел сверху, он даже не смотрел, куда бьет. Сказал себе, что надо остановиться, но не смог, перед глазами плыло и плыло розовое марево, в малинном киселе тонул весь мир, ярость все сжимала горло. Он остановился и перевел дух, закрыл глаза, а когда открыл, увидел нож.
Нарек уже не сопротивлялся, все было кончено, — и можно уходить. Но Сурен все-таки дотянулся до ножа. Потом, через минуту, он поднялся на ноги, закинул нож подальше, выудил из внутреннего кармана бутылку с водой, зубами вытащил бумажную затычку и смыл с рук кровь.
* * *
Он снова перелез кирпичные отвалы, выбрался на улицу, повернул в переулок, а потом на другую улицу, параллельную первой, — Лена могла выбрать другую дорогу, ведь к площади ведет несколько путей. Здесь та же картина запустения, горы камня, битого кирпича, парочка раскуроченных машин. Встретилась женщина, она вела куда-то старика в пальто, его голова была обвязана тряпками, женщина в испуге шарахнулась в сторону, увлекая за собой спутника, и пропала из вида.
Он прошел улицу обратно, до площади, нашел машину, взял бутылку воды и стал неторопливо пить. Он стянул с правой руки золотой перстень с ониксом, с левой руки другой перстень с крупным алмазом, под перстни попала пыль или песок, кожа натерта чуть не до крови. Он опустил перстни в карман джинсов. Подошел худой невысокий мужчина, он был одет в женскую шубку из искусственного каракуля, человек попросил воды, и Сурен отдал ему початую бутылку.
— Дом у меня развалился, — сказал мужчина и стер с век слезы. — Вообще-то дом старый, так себе… И мышей много было. Собирался новый дом строить. А этот… А, черт с ним. Мыши там все испортили.
— А родные целы?
— Целы, наверное, — кивнул мужчина. — Только не знаю, где они. В доме были. Там вместе с мышами и остались. Наверное, они там все вместе. Но точно не знаю…
Мужчина ушел, Сурен покинул площадь, побрел по другой улице, навстречу шли несколько человек. Он спрашивал всех, не попадалась ли женщина, среднего роса, с волосами до плеч, но никто такую женщину не видел. В сторону площади едва полз армейский «Урал», борт кузова под брезентовым тентом был открыт, в его темноте что-то шевелилось. За грузовиком шли два военных в зимних шапках со звездочками и запыленных бушлатах без погон, один спросил у Сурена, не видел ли тот раненых, покалеченных.
— Не видел, — ответил Сурен. — Трупы видел.
— Сейчас не до трупов, — сказал военный. — Мы увечных собираем.
— И много собрали? — заволновался Сурен. — Там, у вас в кузове, женщина есть, молодая?
— Бабка старая есть. Если еще не умерла. И два мужика.
Откуда-то появилась женщина с растрепанными волосами, она тянула военного за рукав бушлата, говорила, что какие-то люди забрались в ее дом, половина дома уцелела, там все ее имущество, но теперь его разворовывают и куда-то увозят на тачке.
— Пойдемте, — бормотала женщина. — Меня же грабят. Меня защитить некому.
— Отстань ты со своим барахлом, — военный вырвался и зашагал дальше.
Сурен прошел улицу почти до конца, здесь, перед развалинами какого-то длинного жилого дома, из земли торчала водопроводная труба, лился ручеек чистой воды. Поодаль четверо мужчин разожгли костерок и, сидя на корточках, грелись у огня. Сурен скинул плащ, стянул свитер и рубашку, он вымылся до пояса, сполоснул волосы. Слабая надежда еще оставалась, Лена могла зайти к своей единственной подруге Тамаре, что-то оставить или забрать, сказать на прощание несколько слов, Сурен знал, где живет эта женщина, но сейчас было трудно определить, где какая улица.
Незаметно начало вечереть, теперь был слышен гул, доносившейся с неба, это над руинами города и облаком пыли, кружил военный вертолет. Вокруг стали появляться люди, они выплывали из серой тьмы и в ней исчезали. На полотнище брезента четверо мужчин пронесли пятого, он был весь в крови, куда его несли и зачем, — ведь ни помощи, ни лекарств нигде нет, — непонятно. Сурен шел вдоль улицы, но не мог понять, это та самая улица, где жила Тамара, или другая. Справа ряд гаражей, обшитых листовым железом, они совсем не пострадали, кажется, эти гаражи он видел, он их узнал, значит, идет правильно.
Глава 5
Сурен увидел Лену, когда прошел улицу почти до конца и хотел повернуть налево, поискать там, а затем сделать еще один круг. Лена сидела возле развалившегося забора на деревянной скамейке, врытой в землю, рядом валялся раскрытый чемодан. Сурен, еще не поверив глазам, подбежал, сел рядом, обнял за плечи и поцеловал, ее губы в пыльном налете были сухими и горячими.
— Господи, я тебя нашел, — говорил Сурен. — Все-таки я тебя нашел…
— Суренчик, Суренчик, — повторяла она, будто других слов не знала, гладила его по волосам. Слезы текли по щекам, по пыльной коже, оставляя темные полосы. — Я знала, что ты придешь. Я ждала тебя.
— Ты цела?
— Ну, не совсем, почти цела, — она продолжала плакать. — Что со мной сделается? Главное, что ты жив. Господи…
— Где болит?
Она положила ладонь справа чуть выше живота. Он расстегнул пальто, потрогал, — пятое, шестое и седьмое ребро свободно двигались, когда он нажал пальцами.
— И еще нога, — сказала Лена. — Тоже правая. Мне идти трудно. Наверное, я ее растянула.
Он ощупал ногу выше колена, опухшую и твердую, налившуюся синевой. Видимо, перелом бедренной кости над правым коленом, уже образовался большой отек. Перелом трубчатых костей — это уже серьезно, тут нужен врач.
— Посиди здесь, — сказал Сурен. — Я скоро.
Лена схватила его за рукав, не давая идти, заставила сесть рядом. Она сказала, что купила Сурену перстень, серебряный, но очень красивый, забыла отдать, когда виделись первый раз, — это так, на память, чтобы он помнил о ней каждый день. Она достала перстень, попыталось надеть его на правый безымянный палец Сурена, — туговато. Тогда она взяла его левую руку, теперь — прекрасно, не жмет, и не слетит.
— Не расставайся с моим колечком, — сказала Лена. — Никогда. Пусть всегда с тобой будет. Обещаешь? Никому не отдавай.
— Никому не отдам. Обещаю. А теперь я уйду. Будь здесь.
— Господи, я не уйду… Куда я теперь…
— Потерпи еще немного.
Сурен быстро, как только мог, пошел в сторону площади, он увидел армейский «Урал» издалека, водитель догадался включить фары, машина двигалась по параллельной улице в его сторону. Сурен взял напрямик через развалины, выбрался на дорогу, перевел дух и побежал вперед. Те же два военных шагали за грузовиком, теперь, когда стало темнеть, они включили фонарики, светили на обочины дороги, высматривая людей. Сурен подошел к тому дядьке, с кем говорил прошлый раз, сказал, что нашел жену, вон там, — он показал рукой, — на соседней улице, у нее тяжелые травмы, кажется, ребра сломаны и бедро, надо скорей в больницу. Военный постучал кулаком по борту, грузовик остановился, военный подошел к водителю, сказал что-то, позвал Сурена.
