Книга Москва Икс, страница 32. Автор книги Андрей Троицкий

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Москва Икс»

Cтраница 32

Кольцова перевели в городской следственный изолятор, сунули в камеру, забитую народом. Вариантов у него не было: рассказать, кто он есть, раскрыться, — нельзя, значит, надо оставаться кооператором, аферистом. В этом приключении есть свои преимущества, гэбешникам в голову не придет искать его в тюрьме или на зоне, да еще под чужой фамилией. За ущерб в тысячу двести рублей много не дадут, ну, год или полтора, не больше. На следующий день в кабинете дознавателя он написал явку с повинной, тот, оформив бумаги, передал их следователю.

Суд состоялся через три месяца, Кольцов получил четыре с половиной года колонии усиленного режима, но провел на зоне чуть более двух лет, — оказался на свободе в 1987-м году по амнистии в честь 70-и летнего юбилея Октябрьской революции. Аля, решив, что он исчез навсегда и больше не вернется, вышла замуж за военного контрразведчика, Сан Саныч по-прежнему работал в Министерстве морского флота.

Глава 7

Встреча с Сан Санычем состоялась в Москве в ресторане, вдалеке от центра, общественным транспортом туда было неудобно добираться, а таксисты брали три счетчика. По путям громыхали трамваи, с другой стороны улицы, стоял влажный хвойный лес.

Суббота, было много народу, зал довольно большой такие помещения гэбешникам трудно прослушать, нужны направленные микрофоны, несколько агентов и еще полтонны дорогостоящей аппаратуры. К семи вечера публика уже под хмельком, на эстраде размером с пятикопеечную монету, четверо слепых музыкантов играли фокстрот «Ах, эти черные глаза». Смеялись женщины, между столиками крутились официантки, девушки не самые молодые, но шустрые, табачный дым слоился под потолком, десертное румынское вино и венгерский рислинг лились рекой.

Внешне Платонов почти не изменился, только костюм скромный, серо-коричневый, поношенный, и еще — он не вынимал из жилетного кармана золотые часы на цепочке, носил на руке скромную «Победу» в стальном корпусе на кожаном ремешке. Но его бумажник, кажется, стал еще толще. Сан Саныч обрадовался встрече чуть не до слез, сказал, что его не покидало чувство, будто тогда, около трех лет назад, с Кольцовым вышла какая-то неприятность, не более того, — но только не большая беда, — и он непременно вернется. О себе сказал, что похоронил жену, теперь близких родственников не осталось, только сестра двоюродная и тетка.

— Что ж, давайте продолжим тот разговор, который прервали еще тогда, — Сан Саныч наполнил рюмки. — Я могу вас устроить в Балтийское морское пароходство на один из сухогрузов, который ходит за границу.

— Подождите, — покачал головой Кольцов. — Я связался с двумя старыми друзьями, ну, с которыми бежали из воинской части. Нельзя ли устроить их матросами или мотористами, не важно на какую должность, — лишь бы сесть на посудину? Уплыть, и чтобы с концами.

Сан Саныч спросил, что это за люди, где живут и чем занимаются. Услышав ответ, сказал:

— Это будет трудно. Но попробуем.

Платонов сказал, что ему чертовски трудно будет это сделать, — состряпать подложные документы, устроить Кольцова и его друзей на работу в пароходство, на корабль. Да, Платонов хочет помочь, и поможет, он человек со связями, но дело трудное даже для него. Поэтому Сан Саныч вправе рассчитывать на ответную благодарность. Эту тему они прошлый раз вскользь затронули, — нужны ответы на вопросы, которые давно готовы, конверт Кольцов заберет из почтового ящика в одном из домов в центре Питера. Еще прошлый раз Сан Саныч заикнулся, что интересуется не только самой операцией «Гарпун», но особенно — сотрудниками Красного креста, которых морпехи вытащили из плена и взяли на корабль.

Надо точно знать, что произошло в тот день, от и до… Высадка десанта, бой в лагере, отступление… Американцы погибли под обстрелом? Или кто-то остался жив? Если да, кто именно? На корабле их кто-то видел? Может быть, матросы промеж собой что-то говорили? Американцев допрашивали или отложили допросы до возвращения корабля? Возможно, кто-то из сослуживцев слышал о дальнейшей их судьбе, ну, когда они сошли с корабля в СССР. Если они убиты или умерли от болезней, то где похоронены? По официальным каналам ничего не узнать, на запросы американцев по линии МИДа, отвечают отписками: в то время в том месте советские военные части задействованы не были.

— Значит, вот почему вы нашли меня. Вы на окладе у…

— Господи, говорите тише, — поморщился Платонов. — Те пленные такие же люди, как мы с вами. Почему они должны потерять надежду, умереть в муках в чужой стране и быть похоронены как бездомные собаки? Вы можете возразить: а вдруг среди них были агенты какой-то вражеской спецслужбы. Возможно. Но это ничего не меняет — все равно они заслужили хотя бы могилу на кладбище. Если мы получим показания двух-трех человек о том, что американцев видели живыми на корабле или в госпитале, — у нас будет больше возможностей вернуть их на родину. Ну, живыми или мертвыми.

— Наверное, вы правы.

— А для вас это — последний спасительный шанс. Если вы не уйдете за границу, то до конца дней вам и вашим друзьям, чудом уцелевшим, — придется жить в страхе. Волноваться, когда незнакомец идет следом по улице, когда среди ночи лифт остановился на этаже, когда постучат в дверь… Ставлю рубль к сотне: вас рано или поздно найдут. Ведь я же нашел. И они найдут, но чуть позже. И выход один — корабль, который заходит в порты капиталистических стран.

— Предположим, мы отправимся в плавание и останемся в первой же капиталистической стране. Тогда мы подставим вас. Рано или поздно Лубянка вычислит всех, кто замешан в этой истории. Просмотрят документы, поднимут архивы, найдут свидетелей… За вами придут. Ночью или под утро.

— Господи… Забудьте обо мне. Вы сделаете это?

— Почему бы и нет, черт побери… Только одно замечание. Вы знаете, что за эти разговоры про американцев сделают со мной? Сначала я пройду через пыточный ад… Потом на закрытом судебном заседании, куда меня привезут полумертвого, — присудят вышку. И это будет избавление от страданий. Они приведут приговор в исполнение, даже не дадут времени, чтобы подать апелляцию или ходатайство. Грохнут в грязном подвале, выстрелом в затылок. Или я не прав?

Сан Саныч молча пожал плечами.

Они вышли из ресторана около полуночи и побрели по трамвайным путям в сторону центра. Сан Саныч сказал, что Кольцов должен сходить по такому-то адресу, открыть почтовый ящик, вот этим ключом, там будет пакет, а в нем диктофон с выносным микрофоном. Это небольшая коробочка, меньше сигаретной пачки, которую надо носить с собой, чтобы записывать нужные разговоры, инструкция прилагается, она очень простая. Когда все будет закончено, надо вытащить и надежно спрятать кассету, — ее хватает на десять часов записи, а потом избавиться от диктофона, разбить его молотком, осколки разбросать в разных местах. В том же почтовом ящике оставят и конверт со списком вопросов.

Кольцов не чувствовал страха, напротив, в эту минуту все казалось простым и легко осуществимым, такое чувство, будто он, потерпев кораблекрушение, долго барахтался в океане, не знал в какую сторону плыть, без толку тратил последние силы, но вот оглянулся за спину, а там — близкий берег.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация