Пронеслась милицейская машина, за ней вторая. Кольцов сразу решил: что-то случилось с Моржом. Быстро оделся, старое пальто и кепку повесил на крючок в прихожей. Спустился вниз и бросил ключи в почтовый ящик под номером десять, неторопливо вышел из подъезда во внутренний двор, оттуда через арку на соседнюю улицу, широкую, хорошо освещенную, и растворился в вечернем потоке пешеходов.
Глава 2
Кольцов постоял перед входом в кассу кинотеатра, делая вид, что заинтересовался афишей французского детектива, — какой-то мужчина с пистолетом, смотрит на мир глазами, полными ужаса, будто человек увидел свою смерть, и от нее нет защиты и спасения. Фильм вроде бы неплохой, но в прокате уже давно, зрителей почти нет. На улице народа немного, ветер, разгулялась метель, летят снежинки, колкие, как стекляшки, в небе серая мгла.
Он купил билет за пятьдесят копеек, вошел в фойе, оттуда в зал, свет был погашен, заканчивался документальный киножурнал «Новости дня». В зале две молодые парочки, несколько женщин, два подростка в первом ряду, ближе других пенсионер с палкой, похожей на хоккейную клюшку.
Кольцов поднялся вверх, прошел вдоль последнего ряда кресел, Сан Саныч в сером пальто и черной кепке сидел в середине, он помахал рукой, мол, я здесь. В последнем ряду больше никого, два нижних ряда тоже пустые. Кольцов сел рядом, снял ондатровую шапку, уставился на экран, показывали, как Горбачев посетил Армению после разрушительного землетрясения, провел встречу с партийно-хозяйственным активом, сообщил, что помощь идет со всех уголков страны, а также из дружеских социалистических стран. Потом рассказал, что надо делать в первую очередь, с чего начать, а что можно отложить до лучших времен. Партийные и хозяйственные деятели сидели за длинным столом, опустив головы, словно провинившиеся школьники, слушали эту унизительную трепотню и молча кивали.
Кончился журнал, в зале на минуту включили свет, появилась старушка в пальто с барашковым воротником, видимо, пришла, чтобы пересидеть в тепле непогоду, она устроилась с краю и, кажется, сразу же задремала. Когда свет снова погас, на экране появился человек в кожаной куртке. Мрачная физиономия, бегающие глаза, тяжелая челюсть, видимо, — главный злодей, он вел по темной улице девицу в плаще из латекса и белом нейлоновом парике.
— Ну и шуму вы наделали в Питере, — сказал Сан Саныч. — Слухи до Москвы долетели.
— По-другому нельзя было. Вы посылку получили?
Сан Саныч молча кивнул. Кольцов оставил в тайнике конверт, в нем несколько плотно исписанных листков, вся информация, что удалось собрать, с именами и датами. Если Сан Саныч прослушал записи на диктофоне, то знает правду.
Троих американцев, в том числе беременную женщину, нашли в джунглях и доставили на десантный корабль. Один из американцев лет тридцати с небольшим, крепкий и жилистый, был ранен в бедро, кроме того, ему оторвало кисть левой руки. Другой мужчина, лет сорока пяти, высокий, страдающий избыточным весом, какой-то рыхлый, получил сквозное ранение икроножной мышцы, у него была раздроблена плечевая кость чуть выше локтя, плюс множественные ожоги спины. Женщине повезло больше, осколок снаряда царапнул грудь, пуля задела мягкие ткани живота, — ранения поверхностные. Этим людям оказали помощь, кое-как заштопали, наложили шины. Дальнейшая судьба этих людей неизвестна. По логике событий, живыми их не оставили.
* * *
Сан Саныч сунул руку за пазуху, вынул небольшой сверток, завернутый в газету, прошептал, что здесь десять тысяч рублей на непредвиденные расходы и, главное, — тысяча долларов купюрами разного достоинства. Валюта может понадобиться, когда судно зайдет в порт капиталистической страны. «Академик Виноградов» уходит из Питера и уже через полутора суток будет в восточногерманском порту Росток, в этом городе Кольцову делать нечего, там его никто не ждет, следующая стоянка — бельгийский Антверпен.
Хорошо бы устроить так, чтобы Кольцов вместе с друзьями оказался в увольнительной и вышел в город, обычно перед таким мероприятием членов экипажа разделяют на тройки, — простой матрос и моторист, а с ними старший по группе, скажем, секретарь первичной партийной организации, старпом или кто-то еще из начальства. Если удастся уйти, — хорошо, на газете записан номер телефона, его надо запомнить и позвонить из телефона-автомата, — ответят по-русски, скажут, что делать дальше. Может получиться так, что во время похода в город не будет возможности незаметно оторваться от старшего по группе, — в этом случае не надо обострять ситуацию, бежать со всех ног, тем паче применять насилие. Надо вернуться на корабль и покинуть его ночью, главное — оказаться на берегу, на территории порта, а там, неподалеку от корабля, будут свои люди, они помогут выбраться в город.
В Антверпене с судна выгрузят минеральные удобрения, на освободившееся место в трюмы загрузят трубы большого диаметра и несколько контейнеров, на верхнюю палубу погрузят солидол в бочках, — этот груз для Кубы. Стоянка — почти полутора суток, — одна полная ночь и весь следующий вечер, до часу ночи. Времени в запасе будет много, Кольцов с приятелями все успеют сделать, даже без особой спешки. Возможно, с Сан Санычем они видятся последний раз, правда, в ближайшие дни ему еще можно будет позвонить в Москву, но по истечении недели трубку уже никто не снимет, разве что чекисты.
И, наконец, запасной вариант, последний. Третья стоянка «Академика Виноградова» — Лондон. Тут та же схема, что и в Антверпене: получить увольнительную и уйти в город, позвонить по телефону, который записан на газете. Если не отпустят в увольнительную, придется бежать ночью, надо сделать все возможное, лишь бы оказаться на берегу. Лондон — это последний шанс, судно стоит там двадцать часов, времени хватит, чтобы уйти.
На социалистической Кубе «Академик Виноградов» пробудет почти три недели. Выгрузят все, что будет на борту, включая трубы большого диаметра, примут тростниковый сахар. Уйти с корабля в Гаване — нет проблем, но там трем белым мужчинам негде спрятаться, беглецы будут объявлены в розыск, их быстро задержат и отправят по воздуху в Москву, под конвоем, в кандалах.
— Если есть вопросы…
— Есть, — прошептал Кольцов. — Вы поможете Алевтине выбраться за границу?
— Сделаю все, что могу, — сказал Сан Саныч. — Но если что-то пойдет не так, если уйти через границу не получится… Ну, тогда ей придется остаться в Союзе. На неопределенное время, она переедет в другую республику, сменит документы, начнет жизнь с чистого листа. И будет ждать…
— И сколько ждать? Год, два?
— Или еще дольше.
— Черт бы вас побрал.
— Слушайте, уважаемый, я ведь обещал, что ее вытащат. Наберитесь терпения. Еще вопросы?
— На этом корыте, на «Академике», будет хоть один человек, на которого можно положиться? В плавании наверняка потребуется чья-то помощь… Ну, мало ли что…
— Я об этом думал. Есть один малый, который может оказаться полезным. В Питере легко устроить вашу случайную встречу и знакомство. Все как обычно: ресторан, выпивка, пара симпатичных девочек. Но за короткое время, которое осталось до выхода в море, — вы ничего не успеете. Кроме того, можно наделать ошибок и все испортить.
