— Что посоветуете?
— Не знаю… Ну, дружбу этого человека можно купить.
— А вы циник.
— Нет, просто я прожил больше, лучше разбираюсь в людях. Знаю по опыту: нет особой разницы между искренней дружбой и дружбой купленной, так сказать, корыстной. Последняя, пожалуй, прочнее. Только не давайте сразу много денег. Это подозрительно. Ваш новый приятель что-то заподозрит, может перепугаться. И побежать в Госбезопасность.
— Кто он?
— Судовой врач, некто Владимир Ефимов. А врач на судне — большой человек. На его стороне покровительство начальства, разные лекарства, которые он сам прописывает и выдает. Наконец, у врача спирт. Ефимов отец двух детей, есть жена, которая спекулирует ширпотребом и коврами, которые муж привозит из плаванья, но денег на красивую жизнь все равно не хватает. Наконец, у него молоденькая любовница, Людмила, говорят, — симпатичная. Ефимов по пятницам всегда ужинает в ресторане «Балтийский».
— А если врач не захочет, ну, продавать свою дружбу?
— Прижмите его. Вы же были на зоне, лучше меня знаете блатные заморочки. Кстати, я не хотел об этом говорить, но коли уж зашла речь… Короче, на судне будет человек, не Ефимов, другой… В крайнем случае он постарается что-то сделать для вас. Не хочу называть его имя. При случае он сам представится. Если все получится с врачом — тогда еще лучше.
— Вы надолго в Питере?
— «Стрела» отходит через три часа, а я еще даже не обедал. Вижу, что вы чем-то расстроены. Знаете что… Когда кончится кино, пройдите два квартала в сторону вокзала, там серый дом с аркой. Войдите в нее, в глубине двора дом похожий на склад. Подойдите к входу и ждите. Нам надо закончить разговор.
Сан Саныч поднялся, сунул в ладонь Кольцова бумажку, скатанную в шарик, и пошел к выходу, пришлось досматривать фильм в одиночестве, Кольцов ждал стрельбы, автомобильной погони, ждал, когда женщина сбросит латексный плащ, останется в чем мать родила, — и упадет в объятья злодея. Но эротическую сцену с блондинкой, видимо, вырезали цензоры, девушка сменила плащ на красное платье с глубоким декольте и пошла в ресторан с хорошим парнем. Вместо стрельбы и погони показали улицу провинциального городка, там злодея избили до бесчувствия и бросили беднягу в сточную канаву.
* * *
Кольцов ушел с мыслью, что французы разучились снимать хорошие фильмы, на выходе из кинотеатра он расстегнул куртку, вытащил из-под ремня пистолет и взвел курок. Потеплело, вместо снега с неба валилась какая-то ледяная крупа, похожая на сахар, она хрустела под ногами и быстро таяла. Он прошел два квартала к вокзалу, повернул в арку серого трехэтажного здания, в котором не светилось ни одного окна.
Двор оказался темным и пустым, лампа была укреплена перед аркой, на столбе, впереди, у приземистого дома с двускатной крышей, в свете второй лампочки видно крыльцо под дощатым навесом, двустворчатый люк подвала с навесным замком. Вокруг домишки — какой-то сквер, чахлые деревца. Он остановился за углом арки, ожидая услышать шаги, но следом никто не шел.
Пришла мысль, что Сан Саныч может все кончить здесь и сейчас, разрубить все канаты, нарушить обещания, не вернуть долги… Да, все просто: пустой двор, монотонный гул улицы и ледяная крупа, летящая с неба, — они поглотят звуки выстрелов. Кольцов станет хорошей мишенью для стрелка, который прячется в темноте. Вряд ли получится сделать ответный выстрел. Его убийца приблизится, если надо, добьет жертву выстрелом в голову, в ближнем магазине он купит бутылку воды и утолит жажду.
Может быть, появится, склонится над телом добрейший милейший Сан Саныч. Он человек незначительный, ходит не только под Богом, у него не земле десяток начальников, и все как один — последние сволочи и бюрократы, им надо все точно знать, чтобы в таблице после фамилии Кольцов поставить галочку иди крестик, и тогда сдать бумажки, перепачканные кровью, в архив, — и все, приехали, этот готов…
Кольцову казалось, что у него температура, что пот выступил на спине и груди, ладонь, сжимавшая рукоятку пистолета, стала горячей и слабой, из-за угла он выглянул в арку, а когда повернулся, Сан Саныч уже стоял в трех шагах, он держал руки в карманах пальто.
— Вы в порядке?
— Более или менее.
— Что вас мучает? Наверное, думаете, что рисковали зря, раз американцы, которых искали, весьма вероятно, были убиты еще восемь лет назад. Ночью их вывели на палубу десантного корабля и так далее… В этом случае вам хочется узнать ответ на такой вопрос: какого черта живые должны рисковать жизнью за тех, кто давно погиб? Кому нужна новая кровь?
— Да, это хороший вопрос.
— Чтобы вам стало легче: американцев убить не рискнули. В Мурманске они были осуждены закрытым военным судом. Никто не потрудился состряпать более или менее правдоподобные материалы уголовного дела. В резолютивной части приговора сказано, что подсудимые — американские шпионы, заброшенные в СССР для сбора секретных сведений о базах Северного флота. У той женщины родился мальчик, сейчас он воспитанник детского дома. Ни слова не знает по-английски. Американцы отбывают срок в крытой тюрьме в Нижегородской области. Последний раз их видели живыми полгода назад. Я почти уверен, — теперь их вытащат, они вернутся на родину.
Сан Саныч ушел, Кольцов выкурил сигарету и двинулся в обратный путь.
Глава 3
Познакомиться с судовым врачом Владимиром Ефимовым оказалось совсем нетрудно, действительно, по пятницам он ужинал в ресторане «Балтийский», и сейчас скучал за столиком в углу зала. Сзади здоровенный фикус в кадке, — со стороны казалось, что доктор накрыл голову широким листом, словно защищался от палящих солнечных лучей или недобрых взглядов.
Это был мужчина лет сорока пяти, с волнистыми волосами, тронутыми сединой, внимательными голубыми глазами, он носил очки в металлической оправе, был одет по моде: в твидовый пиджак, голубую рубашку без галстука и потертые джинсы. Если приглядеться, заметишь, что рубашка заношена, манжеты истрепались, пиджак не новый, тесноватый, ботинки стоптанные, со сбитыми каблуками. Прав был Сан Саныч: на красивую жизнь денег всегда не хватает.
Доктор курил не фирменные сигареты, дымил «столичными» по сорок копеек пачка. Руки слегка дрожали, будто Ефимов еще не отошел от вчерашнего загула. И еще движения: нарочито медленные, кажется, что доктор боится задеть рукавом и повалить бутылку трехзвездочного молдавского коньяка или бокал с «нарзаном». Молодой подружки рядом не оказалось, видимо, задерживалась или не захотела прийти, Ефимов нервничал, выходил из зала в гардероб, чтобы позвонить из телефона автомата, быстро возвращался, пил «нарзан» ерзал на стуле, глядел через стекло витрины на улицу, постукивал пальцами по столу и поглядывал на часы.
Было еще рано, оркестр не начал играть. Все столики были заказаны заранее, зал еще оставался пустым на треть. Кольцов, выбрав момент, подошел к столику доктора.
— Простите, вы случайно не врач с «Академика Виноградова»?
