— Очень прошу, пожалуйста… Слышь, ты ведь врач… Ты обязан…
— Пошел к черту. Отцепись от меня. Пальцем не пошевелю, пока капитан не позвонит. Пальцем…
— Слушайте, товарищ. Вы же коммунист?
— Кто, я? Нет. То есть я коммунист, конечно, но… Это не имеет значения. В данном случае.
Человек ворочался, тяжело дышал и стонал, из-под двери побежал тонкий кровавый ручеек. Доктор лежал на полу, трепетал от страха и прикидывал, что делать дальше, но не мог ничего придумать, оставаться здесь — опасно, выходить — еще опаснее, лучше всего ничего не делать, просто лежать и ждать, чем кончится заваруха. Интересно, сколько на корабле раненых гэбешников, — трое, пятеро, — черт их знает. Пока вот один приполз, а за ним другие появятся. Целый хоровод.
Да, всех раненых чекистов к нему потащат, это уж точно, — остановите кровотечение, извлеките пулю. Легко приказывать… А если кто из этой компании умрет во время перевязки или на операционном столе, — ведь шкуру спустят с врача, он виноват. Убить, может, не убьют, но изувечат, а потом, когда вернутся в Питер, — посадят. Самое главное, — отберут рюкзак, а в нем несметные деньги, их так много, что, пожалуй, за десять лет не потратишь. И надо быть последним дураком, чтобы выпустить из рук такое богатство.
Человек за дверью застонал, кажется, звук совсем близкий. Наступила тишина, какое-то время доктор лежал на полу и прислушивался, — было тихо. Ефимов встал на колени, сбросил крючок и потянул на себя ручку. В коридоре под дверью лежал незнакомый усатый мужчина с мертвенно белым лицом, заляпанным кровью, глаза остекленели и закатились ко лбу. Значит, отмучался бедняга, не повезло… Ефимов захлопнул дверь, открыл рюкзак и рассовал половину коробочек по тайникам. Если дневальный Кольцов остался цел, если его не грохнули чекисты, он придет сюда, но получит только половину, — и этого много, пусть радуется.
Глава 6
Бондарь молча смотрел на противоположную стену, он хотел что-то сказать, но челюсть тряслась. Когда судно клюнуло носом, а пол наклонился, его стул начал двигаться, опрокинулся на бок, Бондарь ударился головой о ножку стола. Сурен сел на корточки, перочинным ножом разрезал веревки. Плечевая кость правой руки была сломана, на левой руке не хватало трех пальцев, два оставшихся были расплющены чем-то тяжелым, глубокое рассечение бедра, кровотечение, но бедренная кость, кажется, осталась цела.
— Ты меня узнаешь?
Бондарь попытался улыбнуться, получилась гримаса боли.
— Ты парень, который похож на Сурена.
— Твоя нога… Это пулевое ранение или ножом задели?
— Вроде, ножом чиркнули.
— Нужно выбраться в коридор, — сказал Сурен. — А там всего несколько метров. В каюте помощника капитана я тебя перевяжу. Там передохнешь…
Рывком он оторвал от пола Бондаря, взвалил на плечи, сделал шаг к двери. Судно носом ударило волну, накренилось, Сурен не смог устоять, он оказался на полу, в другом конце каюты, возле ванной, Бондарь лежал ничком в трех метрах от него. Кажется, он упал не очень удачно, лицо было залито свежей кровью, сломанная рука неестественно вывернулась, согнулась в том месте, где сгибаться не должна, и оказалась под туловищем. Сурен попробовал встать, но не смог, тогда он пополз вперед на четвереньках, — качка слишком сильная, надо выждать, хоть немного.
Через пять минут он снова поднял Бондаря, на этот раз держал его перед собой на руках. Открыл дверь в коридор, сделал несколько шагов, нос корабля задрался кверху, корма ушла вниз. Чтобы не упасть, Сурен остановился, прижался плечом к переборке, выжидая, когда можно будет идти дальше, — и так простоял минуты три. Кое-как он доковылял до места, толкнул незапертую дверь коленом и оказался в каюте третьего помощника капитана. Здесь он положил Бондаря, стонавшего от боли, на пол, вошел в ванную, чтобы найти аптечку.
Корнелюк, связанный ласточкой, лежал на прежнем месте, вдоль ванной комнаты, языком он выдавил изо рта зловонную тряпку, но позвать на помощь не рискнул, боялся, что Сурен, тот самый убийца, про которого передали по громкой связи, которого теперь все ищут, услышит и прикончит его.
— Где аптечка? — спросил Сурен и пнул помощника капитана ногой. — Ну?
Корнелюк так разволновался, что не мог связно говорить.
— Она это… Она… Ну, где-то в каюте. Я палец порезал…
Сурен нашел аптечку, пластиковую коробку с красным крестом, под кроватью. Три упаковки бинта, септик, разные мелочи, — все пригодится, но этого мало. Он намочил полотенце, протер лицо Бондаря, перочинным ножом разрезал тельняшку, пропитанную кровью — два поперечных ножевых ранения, две колотые раны, — задеты только мягкие ткани, — раны можно заштопать, когда появится время. Он глянул на часы, — половина девятого. Наверное, гэбэшники закончили обыск в машинном отделении, поднялись выше, они проверяют или уже проверили столовую и кухню, дальше очередь кают матросов и мотористов в нижнем уровне. Наверное, скоро будут здесь.
Корабль поднимался и падал, пол и потолок проваливались и взлетали вверх, Бондарь плевал кровью и стонал. Сурен вышел в коридор, хватаясь за поручень, спустился на один уровень, добрался каюты врача, перед дверью лежал усатый мужчина, весь залитый кровью. Сурен переступил через тело, постучал в дверь ногой.
— Кто там? — голос Ефимов сделался тонким.
— Открывай, — крикнул Сурен. — Иначе выбью дверь. И кончу тебя.
Щелкнул замок, Сурен вошел в каюту. Доктор с зеленым от страха лицом сидел на полу.
— Нужны бинты, — сказал Сурен. — Сильный антибиотик, шприц. Морфин или хоть промидол.
Доктор встал на корточки и пополз в другую каюту, переоборудованную под врачебный кабинет и операционную, набрал пароль сейфа, повернул ручку и долго копался в лекарствах. Он вернулся с бумажным пакетом.
— Пошли со мной, — сказал Сурен. — Есть работа.
— Посмотрите, — доктор выставил вперед руку, растопырил дрожащие пальцы. — Я не могу. Мне плохо… Когда перестанет штормить — может быть… Но не сейчас.
Сурен снова оказался в коридоре, завернул в каюту четвертого помощника. Бондарь лежал на боку в луже крови, он был без сознания, Сурен перевернул его на спину, стараясь понять, откуда столько крови, расстегнул ремень Бондаря, приспустил штаны, протер ноги влажным полотенцем. Вот оно: кусочек свинца пробил бедро выше колена, выдрал кусок плоти и вышел, но не задел бедренную артерию. Ремнем он перетянул ногу выше раны, но не остановил кровь. Ремнем не получится, но в аптечке есть резиновый жгут… Бондарь застонал, открыл глаза и вытянулся в струнку, будто услышал команду «смирно», лицо сделалось похожим на деревянную маску, он оскалил порченные табаком зубы, будто хотел рассмеяться в лицо смерти, но не успел. Да, похоже, жгут больше не нужен.
Добравшись до ванной комнату, Сурен вымыл руки и перерезал веревку, сжимавшую горло четвертого помощника капитана, — если шторм продлится еще немного, Корнелюк задохнется, его силы уже на исходе.
