— Нашел. Свою руку. Вот уже две недели практикуемся.
— У тебя жена есть, а ты с рукой дружишь, ну не придурок ли?
— Ир, да что с тобой? Я же о тебе забочусь. Хочу как лучше.
— А получается как всегда. Я хочу вернуть обратно того мужа, каким ты был до беременности. Хватит со мной носиться, Артем! Я беременна, а не больна. Мне казалось это так очевидно!
— Чего ты хочешь? Чтобы я перестал о тебе заботиться?
— Заботься, но так как раньше и займись со мной сексом!
— Хорошо. Где Антон?
— В своей комнате.
— Пойдем в нашу спальню.
— Нет, не пойдем. Ты меня туда приведешь, погладишь и заснешь!
— Хорошо, давай здесь. На этом диване сойдет?
— Сойдет. Давай уже жамкай меня, я вся твоя. — Артем наклоняется ко мне и пытается поцеловать в губы, при этом держит своей вес на двух руках. — Ты как-то странно надо мной нависаешь. Тебе целоваться не хочется?
Артем быстро от меня отстраняется и со злостью в голосе произносит:
— У тебя живот выпирает, мне неудобно.
— Ну, хорошо. — Я встаю с дивана и подхожу к столу. — Давай тут и сзади.
— Не получится. Ты маленького роста, придется каблуки надевать.
— А ну да, а мне этого нельзя. Ладно, пойду поем шоколада, говорят он заменяет секс.
А еще это сильный аллерген.
— О Боже! — Артем подходит ко мне и начинает гладить по голове как маленькую девочку.
— Малыш, давай ты сейчас успокоишься. Мы поднимемся наверх, я уложу тебя в кровать и там я сделаю тебе очень хорошо.
— Я хочу, чтобы нам было хорошо, понимаешь? Нам. Вместе.
— Нам и будет хорошо вместе. На боку.
— Ты все-таки уложишь меня спать?
— Нет, Ира! Мы просто сделаем друг другу хорошо, но на боку, тугодумка, а потом я принесу тебе что-нибудь вкусненькое прямо в постель. Главное, чтобы это вкусненькое было не с крошками. Договорились?
— Да!
Мы лежим в постели разнеженные и счастливые. Артем, правда, как-то странно смотрит в потолок.
— Ну и стоило ломаться как закоренелый девственник?
— Ира…
— Я уже двадцать пять лет Ира.
— Чего ты как маленькая, я для тебя как лучше хотел. Кто бы знал, что у тебя в голове творится, ты же мне ничего такого не говорила.
— Я не хотела тебя обижать. А ты только ребенка и замечал.
— Это не изменится. Я по-прежнему буду гладить твой живот и сюсюкаться с тобой.
— Ладно. Только не приставай ко мне с едой. Дай хоть последние недели поесть то, чего хочется и можно еще хотя бы парочку раз до родов на бочку?
— Я подумаю, но вряд ли. Что тебе принести?
— Печенье. Чтобы здесь все было в крошках и твоим прекрасным кубикам и нежной попе ночью все мешало.
— Ладно, принесу шоколад. Люблю тебя.
— И я люблю. Прости за крошки, я так не буду делать.
— Обещаешь?
— Да. Шоколадку с фундуком, пожалуйста.
После моих капризов жизнь начала определенно налаживаться. Нет, Артем не перестал меня опекать, но свободы стало больше. Правда, с сексом все же был непреклонен. Ну и ладно, не конченая же я извращенка, в конце концов.
— Мам, а папа скоро придет?
— Нет. Сегодня поздно. У него много дел. Пойдем вместе погуляем с собаками.
— Пойдем.
Мы выходим на улицу с Антоном. Как только сын отходит от меня вперед, играя с Жракой, меня хватают за руку.
— От мужа беременна или нагуляла?
— Отпусти! — Скидываю руку своей матери, хотя так ее называть даже в мыслях противно.
— Ой, какие мы нежные. Не буду ходить вокруг да около. Ты мне деньги должна. За все время пока я тебя воспитывала, не будешь давать по-хорошему, я в суд подам. Узнавала я уже все. Это очень даже законно. Обеспеченная дочь платит алименты своей малообеспеченной матери. И знаешь, я же выиграю. Так что в твоих интересах все уладить мирным путем. Можешь даже своему мужу не рассказывать, деньгами он тебя итак не обижает, судя по всему. Все, дыши глубже, а то родишь мне еще тут. Я тебя скоро навещу.
Стою как вкопанная, вроде бы ничего не случилось, все в порядке, но на душе противно и страшно одновременно.
— Мам! Ты скоро?
— Тош, я что-то не очень хорошо себя чувствую, давай еще пару минут и домой.
— Давай папе позвоним?
— Нет, не надо. Это просто слабость.
Комкаю в руках плед и не знаю что делать. Сказать об этом Артему? Не хочу, он с катушек слетит. Давать ей деньги, еще хуже. Нет, не буду я настолько дурой. Лучше просто ее игнорировать и гулять на улице не одной, а с Артемом.
— Привет. — Мой муж садится ко мне на диван и в который раз целует мой живот.
— Ты так поздно.
— Кажется, кто-то хотел свободы.
— Нет, не такой свободы.
— А скажи мне, почему ты не позвонила вечером? Антон сказал, что тебе на улице стало плохо.
— Он неправильно понял, я просто устала.
— А еще он сказал, что к тебе подходила какая-то женщина. Кто это?
— Какая-то собачница, не знаю точно.
— Ну, вот врешь же, зачем? Это после этой “собачницы” тебе стало нехорошо. — Не спрашивает, утверждает. — Так кто, Ир? Ясно…. Твоя мамаша. А ты собиралась мне вообще об этом говорить?!
— Не кричи, Антон спит.
— Во-первых, он не спит. Во-вторых, не морочь мне голову. Что она хотела?
— Ничего. Просто как всегда обвиняла в том, что я плохая дочь и хуже меня нет никого на свете.
— Я жду.
— Чего?
— Правды.
— Она хотела денег. Говорила, если я не буду давать ей деньги добровольно, она подаст в суд на алименты. Но я ничего не дала ей, честно. И не собиралась. Я просто не хотела тебя расстраивать.
— Понятно. Ладно, Ириш, я разберусь, не бери в голову. Запереть дома я тебя не смогу и убивать я ее тоже не могу. Хотя бы, если увидишь свою недомать на улице, просто уходи домой. Еще денек и у меня на работе будет посвободнее, я потом с ней поговорю.
— Ты на меня обиделся?
— Нет. Просто не ври мне.
— Я больше не буду.
— Ловлю на слове.
Неделя спокойствия и никакой весточки от матери. Мы больше не говорили с Артемом на эту тему, мне почему-то страшно об этом спрашивать. Не тревожит и ладно. Я точно ненормальная, ибо теперь я хочу видеть своего мужа рядом двадцать четыре часа в сутки. Попросила называется побольше свободы. Еще раз убедилась, что беременные женщины — чокнутые особы. Мне всегда казалось, что я спокойна и уравновешена, но видимо нет. На часах пять вечера, еще часик и придет мой муж, скорее бы уже.
