Он пересек проулок, швейцар отеля «Провитали» распахнул перед ним дверь и пропустил в холл, где кельнер, приняв пальто и трость, повел его в зал ресторана и посадил за мраморный столик у окна. В темном, обшитом резным орехом обеденном зале никого, кроме немца, не было. Из разговорной трубы около лифта, соединявшего кухню с залом, раздавалась громкая итальянская речь: два повара вели теоретический спор о преимуществах томатного кэтсупа от «Кросса и Блэкуэлла» перед вустерским соусом.
Официант, сидевший за стеклянной перегородкой сервировочной, с готовностью отложил в сторону газету и, проорав что-то в переговорную трубу, направился к посетителю. Он вытер полотенцем стол, протер газовый рожок на стене и зажег его.
Немец обстоятельно изучил меню и, следуя советам официанта, заказал себе форель по-итальянски, цыпленка на вертеле, сыр, фрукты и бутылку кьянти. После чего уставился в окно, в ту сторону, откуда должен был появиться Фаберовский. Вдоль проулка медленно ползли клочья полупрозрачного тумана. Из гостиницы напротив вышел постоялец, судя по выпученным рачьим глазам и воинственно торчащим усам — соотечественник, и закрыл обзор своей широкой задницей. Он был в штатском, но казалось, что он царапает невидимой саблей булыжник мостовой. Минут пять покоритель Франции топтался перед окном, пока к нему не вышла его дама: пухлая белокурая немка с необъятных размеров турнюром и не сунула ему в руки небольшой красный томик. «Ха! Все это есть в Берлин!» — раздраженно сказал мужчина, захлопнув томик, и пара быстро удалилась. И тут немец увидел того, кого он ждал. Высокий худой поляк лет тридцати, в пальто-честерфилде и цилиндре, вышел из заветной двери и остановился, словно давая рассмотреть себя. Он сильно сутулился, поношенный честерфилд и вытертый воротник из черного бархата свидетельствовали о трудных обстоятельствах, в которых в данный момент находился хозяин пальто. Сползающие на нос очки в золотой оправе с разогнутыми дужками подтверждали это впечатление.
Поляк натянул перчатки и решительно направился к ресторану.
— Это вы просили меня спуститься? — спросил он, входя в зал.
— Да, это я просил вас, герр Фаберовский. — Немец сделал приглашающий жест и указал место напротив себя за столиком. — Присаживайтесь.
Не раздеваясь, Фаберовский проследовал к столу. Он снял цилиндр с полями, засаленными над оттопыренными ушами, и отдал его лакею.
— Вы ведь частный детектив, герр Фаберовский? — сказал немец и его дикий русский язык, которым он изъяснялся в Женеве, куда-то исчез. — Я хотел бы воспользоваться вашими услугами.
— С кем имею честь?
— Брицке, если вам угодно так меня называть.
— Угодно. Мне все равно как вас называть, если вы добросовестно оплатите мои услуги.
— Я так и подумал, — сказал Брицке. — Я хорошо вам заплачу, вы останетесь довольны. Мне нужно отыскать одного человека. У вас ведь есть опыт в такого рода делах. Он ваш соотечественник, приехал в Лондон из Варшавы двенадцать лет назад. В том же году его взял в свое детективное агентство Игнатиус Поллаки и поручил оградить русского царя в день его посещения Хрустального дворца от нелояльных проявлений русской и французской публики. Я до сих пор в восторге от остроумной выдумки этого человека. Придумать посадить всех подозрительных лиц в отдельный поезд и отвезти их в Чатам вместо Сиднема, объяснив потом все неразберихой на железной дороге из-за визита царя — просто колоссально! В сентябре 1880 года по заданию Третьего отделения, чтобы склонить британскую публику в пользу выдачи Льва Гартмана в Россию, он организовал железнодорожное покушение на гроссфюрст Константина Николаевича, который ездил в Глазго осматривать строящуюся там императорскую яхту. Но непосредственные исполнители перепутали рельсы, забыв, что в Англии левопутное движение, к тому же динамитные шашки так и не взорвались, а сам гроссфюрст вернулся из Глазго за день до того и находился уже на пути в Париж. Когда два года назад Поллаки ушел от дел, нужный мне человек открыл собственную сыскную контору и начал работать на мистера Дженкинсона.
— Ну, это всё-таки было давно, семь лет назад, — скромно заметил Фаберовский.
— Я упомянул только о таком вашем опыте, который побудил меня обратиться именно к вам. Я буду платить щедро, но и работа ваша будет весьма опасной. Вы не боитесь?
— Я, конечно, ничего не боюсь, если только вы не предложите мне совершить покушение на королеву или иную царствующую особу, взорвать какое-нибудь общественное здание или доставить ирландским динамитчикам контрабандой динамит из Нью-Йорка.
Брицке поперхнулся.
— Да вы хитрее, чем я думал!
Официант принес корзинку с теплым итальянским хлебом, пахнущим оливковым маслом и тмином.
— Так вы и вправду мне предлагаете все это сделать? И динамит, и королеву?
— Я целый месяц общался с вашими соотечественниками в Женеве и привык, что они очень тупы и медленно думают. Так вы согласны рискнуть? Куш будет большим, я заплачу вам золотом. Канцлер никогда не скупится. Не надо никого убивать, надо хорошенько взорвать.
— Что взорвать?
— Тут главное не что взорвать, а кем взорвать. Мы хотим, чтобы русский нигилист попытался взорвать представителя русского царя на юбилее королевы. Только не надо его смерть, надо только взрыв, иначе это будет великий траур и все пропадет.
— Так что будет требоваться от меня? Я не нигилист, и связей с ними не имею. Возможно даже, что в здешней русской колонии известно про мои прежние связи с Третьим отделением.
— Ваша задача — найти среди них глупого, но очень деятельного человека, какого я нашел в Женева. Вы дадите ему бомбу, а он бросит ее.
— Его поймают, он укажет на меня — и тогда что? Прикажете мне отправляться на виселицу?
— Есть много способов, вы сами найдете его, я потому и выбрал вас, что вы не только русский, но и изобретательный человек. Вы можете найти посредника, который будет потом исчезать, бомба может взорваться не там, где нужно — как говорит герр Гурин, «мало ли как». За это я и буду вам платить. Ну так как?
— Смотря сколько вы мне заплатите.
— Я много заплачу. Ваш Поллаки продал свой прекрасный дом с конюшнями и парком за две с половиной тысячи фунтов. Я оплачу все ваши расходы, а по окончании вы получите шестьдесят тысяч марок, это на пятьсот фунтов больше, чем стоила усадьба вашего бывшего патрона. Ну как?
— А я не получу вместо обещанных шестидесяти тысяч пулю промеж глаз? Вашему канцлеру это обойдется дешевле.
— Об этом вы должны думать. Но я хочу заплатить вам. Великая Германия будет еще обращаться к вам, если вы хорошо все исполните.
— А аванс будет?
— Конечно, будет. Ведь вас обещали через неделю выкинуть из квартиры. Но вам в любом случае надо переехать отсюда. Найдите уединенный дом и поселитесь там. Этот прекрасный белый банкнот в десять фунтов облегчит вам жизнь. И еще вот это.
Брицке достал из жилетного кармана толстый никелированный диск размером с блюдце и положил его на стол.
