«Интересно, те, внизу, уже съехали? — подумал Фаберовский, опуская раму. — Как-то не хочется мне с ними встречаться».
Он побрел вниз. Надо было найти умывальник, а потом нагреть воду, если остался какой-нибудь уголь. В холле он увидел Батчелора и Розмари, понуро сидящих на сундуке.
— Мы бы давно уже уехали, сэр, но дом заперт, а ключи у вас, — Батчелор встал.
— Я нагрела вам воды, чтобы вы могли умыться, — сказала Розмари. — Там на кухне на блюдечке половинка лимона. И заварен чай. Выпейте крепкого чаю, вам будет лучше.
— Ну что, Розмари, вставай, нам пора.
— Погодите, — сказал Фаберовский. — У вас уже есть место?
— Не беспокойтесь об этом, сэр. Мы как-нибудь не пропадем.
— Дело в том, что весь штат моей прислуги: дворецкий, повар, слуга-индус, ухаживавший за кальяном, семь горничных, постельничий, грум, обе кормилицы, нянька и мой персональный акушер утонули вместе с моим плавучим ломбардом. Могу предложить вам остаться у меня. Для начала на полгода.
— Вы кому предлагаете? Розмари? Или мне? Насколько я понимаю, сэр, ваши лошади тоже утонули?
— Вам обоим. Мне нужна горничная и помощник. Мой род деятельности вам известен. Мне нужен человек для охраны. Молчите? Ну, хорошо, я пошел за ключами.
— Погодите, сэр, — сказал Батчелор. — Должен вас предупредить, что Рози не умеет хорошо готовить. Тот гусь, которого вы, сэр, простите, съели ночью, его готовил я.
— Если вы думаете, что избавляете меня от иллюзий, то ошибаетесь: гусь мне так и не достался. Его съел Руфус. Но яичницу с беконом она сготовит?
— Думаю, что сготовит.
— Так мне идти за ключами?
Розмари покраснела, потом умоляюще взглянула на Батчелора.
— Что ж, сэр. За ключами идти придется все равно. Надо выпустить собаку. Она нажралась костей и ее надо срочно на улицу. Она все утро скулит тут под дверью.
— Сколько стоит годовая лицензия на пса? Семь с половиной шиллингов?! Матка Боска! Батчелор, возьмите ключи там у меня наверху. Только выпустите ее в сад, а не на улицу. И никогда, Батчелор, не перекрывайте на ночь главный вентиль.
— На кухне на каминной полке лежит письмо для вас, доставленное вчера днем с посыльным. Я хотел еще вечером вручить его вам. Но вы не пожелали спуститься к чаю.
— От кого оно?
— Не знаю, сэр.
Пока Батчелор ходил наверх за ключами, Фаберовский проследовал на кухню и взял конверт. Внутри было письмо от Брицке с приложенным к нему чеком на 25 фунтов.
«Вы сошли с ума! — писал немец. — Вы бы еще купили какой-нибудь из королевских доков вместе с докерами! Я предполагал видеть вас в маленьком домике, стоящем в глубине тенистого садика, а не в этом особняке, где вам не обойтись без многой прислуги. Как вы сможете быть уверенным в том, что среди них не окажется соглядатай?»
«Учи меня жить, учи, — проворчал про себя поляк, бросая письмо в тлеющий камин. — Сам мне предложение делал в присутствии официантов в итальянском ресторане».
— Банки открываются ведь только через два дня, Батчелор? Вот незадача. Мне нужно обналичить чек. Придется ехать в среду.
— Будем закладывать наш экипаж?
— Какой экипаж?!
— В каретном сарае стоит старый «кларенс». — Батчелор заметно оживился. — Он, конечно, несколько старомоден, с обитыми железом колесами, и грохочет при езде, думаю, безбожно, но если его слегка покрасить и покрыть лаком, будет как новый. А если сделать ему колеса на резине, то впору к королеве свататься.
— Еще гинея за экипаж в добавок к пятнадцати шиллингам за налог на мужскую прислугу. Брицке прав, я положительно сошел с ума. А запрягать мы кого будем? Лошадей ведь надо кормить, поить.
— А как часто, сэр, вы собираетесь совершать выезды?
— Собственный экипаж вообще не входил в мои планы.
— Тут рядом, сэр, казармы конной артиллерии.
— Ну и что с того? Вы предлагаете за кларенсом еще и пушку прицепить?
— Гы, — сказал Батчелор. — Это смешно, сэр. Давно я так не смеялся. В казармах можно купить лошадей, их там постоянно выбраковывают. Покупаем такого одра, на один-два дня его хватит, особенно если овсом накормить, а потом я сведу его к Барберу на Йорк-роуд на живодерню. Мы еще и в барышах останемся.
— Завтра мне надо будет ехать как раз в Уайтчепл. Если уж платить гинею налога на экипаж, то завтра экипаж был бы очень кстати.
Глава 4. Новый цирк
Тяжелый, запряженный тремя лошадьми коричневый омнибус, ходивший с левого берега Сены в Клиши, вывернул на Итальянский бульвар и, проехав два дома, остановился на углу с рю ле Пелетье против омнибусной конторы, у которой большая толпа ожидала встречный вагон. Здесь большая часть пассажиров сходила, чтобы в этот последний предновогодний день закупить игрушек и конфет для завтрашних визитов. Сошел тут с империала и Петр Иванович Рачковский.
Настроение у Петра Ивановича было положительно не праздничное, проклятое письмо, выкраденное из германского посольства, уже три недели отравляло ему жизнь. И чем дальше развивались события, тем письмо все больше беспокоило его. Пребывание великого князя Николая Николаевича в Париже требовало из предосторожности постоянного тайного присутствия при нем по крайней мере двух наблюдательных агентов одновременно, а провал Гурина в Женеве заставил Рачковского направить туда из Цюриха своего самого ценного из оставшихся внутренних агентов, Ландезена, чтобы не спускать глаз с Посудкина и Шульца. Индийский махараджа из письма, казавшийся бредом сумасшедшего, оказался вполне реальным и, похоже, весьма деятельным человеком. Старший советник русского посольства Гирс, у которого Рачковский иногда сиживал вечерами, рассказал, что в июле в посольство явился Далип Сингх, прежде проживавший в Англии на правах принца чуть ли не королевской крови, и в разговоре с советником Коцебу пожелал принять русское подданство, обещая со своей стороны предоставить Белому Царю восемь миллионов своих сторонников и еще четырнадцать миллионов других жителей в Пенджабе, чтобы поднять восстание против англичан. В сентябре он еще раз посетил Коцебу в посольстве, а в октябре, по сведениям Гирса, имел встречу с русским доктором Ционом, имевшим большие связи в Петербурге и в Москве. Рачковский даже выяснил, в какой гостинице проживал индийский принц, и собирался приставить к нему одного из французских филеров, когда из Женевы пришли сведения, заставившие его забыть на время о махарадже и, отрядив всех внешних агентов на охрану великого князя, самому ехать разыскивать Артерия Ивановича, которого он после дела с типографией в сердцах отослал с глаз долой.
Через префектуру он выяснил новый адрес Гурина, и даже заезжал к нему на квартиру, которую тот снимал в мансарде пятого этажа на рю Сиренн, но дома его не было, и консьержка сказала, что является он поздно, а слышала она его только один раз, когда он на второй день попросил ее готовить ему по вечерам и оставлять в комнате горловой эликсир на мятном зубном порошке с коньяком. С тех пор он совсем перестал говорить и лишь приветственно сипел, возвращаясь домой. То, где Артемия Ивановича можно найти днем, ему подсказал Гастон Кальметт из «Фигаро», который часто обедал вместе с коллегами-журналистами у «Тортони». Еще вчера вечером городским телеграфом Рачковский запросил у Кальметта, где именно можно найти Гурина, на что получил лаконичный ответ: «На Итальянском бульваре увидите сами». Скомканный голубой бланк пневмопочты с этим ответом до сих пор лежал в кармане пальто Петра Ивановича.
