— Мы что, уже в Куинстауне? — раздалось у них за спиной.
Фаберовский обернулся. В дверях, ведущих с главной лестницы, стоял Крапперс, стараясь преодолеть, не задев, высокий комингс. Вид его был ужасен: бледное лицо, мешки под глазами, плохо приглаженные волосы стояли на затылке фазаньим хохолком. Вдовец был в пальто, но по воротничку, пристегнутому только на одну запонку и свисавшему на грудь, было видно, что остальная одежда его в полном беспорядке.
— Да, мы уже у берегов Ирландии, — подтвердил Фаберовский, пропуская Крапперса к лееру. — Родина ирландского виски.
— Ни слова об этом! — Крапперс болезненно сглотнул. — Ко мне ночью кто-то заходил. Это были вы, мистер Фаберовский?
— Я, — криво усмехнулся поляк и подмигнул Ашуэллу. — Мы с вами вместе писали письмо.
— Письмо? Но кому? Моя жена умерла, а ее родню я не желаю видеть!
— Мистеру Кейну, члену Парламента.
Крапперс побледнел еще больше.
— Но о чем мы с вами могли писать Кейну?
— Вы обвинили его в предательстве принципов трезвости и поддержке, ради сиюминутных выгод от союза с консерваторами, схемы компенсации владельцам истекших трактирных лицензий за отказ в их возобновлении.
— Но я не мог такого написать! И оно что — написано моей рукой?!
— Да, вы же не доверили его мне написать!
— Но где оно? Дайте его мне, я его немедленно сожгу!
— Вы сами просили отправить его в Куинстауне, если вы не выйдете к завтраку. Я, как вы и хотели, положил его в сумку для писем, которую повесили в салоне. Вон, кстати, ее несут на тендер.
Крапперс издал вопль ужаса и бросился к трапу.
— Да вы не беспокойтесь так! — крикнул ему вслед Фаберовский. — Возможно, мистер Кейн и не сможет разобрать ваши пьяные каракули.
Крапперс опоздал буквально на несколько секунд: когда он выскочил на верхнюю палубу, сходни были уже убраны и тендер отваливал к берегу, энергично работая гребными колесами. Было видно, что несчастный вдовец даже раздумывал, не прыгнуть ли ему следом, но он слишком медленно соображал в своем болезненном состоянии, и когда решаться на героический поступок стало поздно, сел прямо на палубу и заплакал.
— Что с ним? — спросил Ашуэлл удивленно.
— У него умерла жена. Безутешный вдовец.
Леера под рукой задрожали, вода за кормой «Адриатика» забурлила, и ирландские берега медленно поплыли назад. На палубе команда принялась готовить судно к штормам: задраивались люки, привинчивали штормовые крышки над машинным отделением и огромным брезентом накрывали купол обеденного салона.
Не прошло и двадцати минут по выходе из Куинстауна, как «Адриатик» уже терзали штормовые волны, пароход стало немилосердно качать, и все пассажиры расползлись по каютам. Фаберовский прилег на диванчик и взял в руки купленного за шиллинг «Динамитчика» Стивенсона. Читать было не очень удобно, когда ноги то и дело оказывались выше головы, а пароход скрипел и вздрагивал от ударов волн. Но паровые машины работали бесперебойно, и вместе с добросовестной ирландской руганью стюардов в коридоре создавали ощущение безопасности.
Внезапно около парадной лестницы что-то произошло. Грязно выругался один из стюардов, истошно завизжала какая-то женщина, и коридор наполнился возбужденными и испуганными голосами. Поляк увидел, как стремительно потемнела внизу портьера, а затем в каюту поверх комингса хлынула на ковер вода.
Фаберовский прямо в носках прыгнул в ледяную воду и выдернул из-под койки чемодан. В каюту ворвалась следующая волна, и теперь вода достигала уже середины голени. Пароход повалился на правый борт, возникший водоворот вынес из каюты туфли, и они отправились в путешествие в коридор. Фаберовский взобрался с ногами на диван. Впору было писать новую картину: «Княжна Тараканова по пути в Америку», и получать за нее, как Флавицкий, звание профессора. Из каюты Крапперса выплыл косяк пустых бутылок и последовал вслед за туфлями.
Раздались истеричные крики «На помощь! Мы тонем!», которые перекрыл мощный голос старшего стюарда:
— Чирс, Дадли! Не пускайте их наверх! И задрайте дверь!
Фаберовский натянул спасательный жилет, закатал штаны и, с трудом удерживая полусогнутыми ногами равновесие на ходившей ходуном палубе, пошел выяснять, что же происходит. У нижних ступенек главной лестницы он обнаружил Мактарка в таком же спасательном жилете, его племянницу в одной нижней сорочке, задранной до колен и завязанной сбоку узлом, и старшего стюарда, который утешал икавшую от страха миссис Стиринг. Вода перекатывалась по длинным коридорам от носа к корме и обратно. Из кают в коридоры, вереща от страха и ледяной воды, стали выскакивать полураздетые дамы. За ними торопливо вылезли мужчины, все до одного в спасательных жилетах, уговаривая свои брыкающиеся и голосящие вторые половины не пренебрегать средствами спасения на море.
— Что происходит, Мактарк? — спросил Фаберовский, морщась от наполнившего пароход визга.
— Черт знает, я только прилег отдыхать, а тут какая-то дребедень началась! Я вас еще не знакомил? Моя племянница, мисс Алиса Мур.
— Вот тот юный джентльмен решил, что, несмотря на настоятельную рекомендацию не выходить на верхнюю палубу, ему все-таки надо туда непременно выйти, и открыл дверь, — пояснила девушка, показывая на двух стюардов, волочивших вниз по лестнице Барбура в глубоком обмороке. Он был мокр насквозь, и на лбу его наливалась сиреневым цветом большая шишка.
— Отнесите его к доктору! — распорядился старший стюард, которому наконец удалось отцепить пальцы миссис Стиринг от медных поручней и вручить ее мужу: растерявшийся бухгалтер умудрился надеть спасательный жилет задом наперед и лишь недоуменно пялился на супругу поверх высокого пробкового воротника, закрывавшего ему лицо.
— Леди и джентльмены, возвращайтесь обратно в каюты, ничего страшного не произошло.
Однако пассажиры не желали расходиться, продолжая стоять в колыхавшейся воде и переминаться на замерзающих ногах.
— Ну что вы все стоите! — воззвала Алиса Мур. — Дядюшка! И вы тоже! — она повернулась к Фаберовскому. — Поднимете же девушку и отнесите в каюту!
Фаберовский ухватил мисс Дуайер подмышки, Мактарк — за ноги, и они вдвоем попытались поднять из воды бесчувственное тело. Это оказалось не так просто: намокшие юбки и турнюр придали ему значительный вес, да и качка не способствовала подобным упражнениям. Мисс Мур направила им на помощь Крапперса, а на старшего стюарда накричала за то, что он до сих пор не позвал стюардесс.
Втроем все-таки удалось затащить Молли Дуайер в каюту и уложить на диван, после чего мисс Мур выставила мужчин в коридор, по которому с кормы уже поспешали три стюардессы в оранжевых резиновых сапогах.
— Где этот сопляк?! — Из дверей обеденного салона явился разъяренный Ашуэлл, размахивая тростью.
— Он в обмороке, — сказал Фаберовский. — Его отнесли к доктору.
