— Но у него богатый внутренний мир, изучением которого вы с таким азартом занимались. — Подсказала я, заслышав в речи Альбины такую несвойственную ей заминку.
— И весь этот твой сарказм совершенно неуместен! Ты, вообще, думаешь поддержать меня или как?
— Скорее, я думаю, как именно тебя поддержать. — Расставила я в предложении другие акценты.
— Ничего ему говорить, как ты понимаешь, я не собираюсь, но и уйти вот так… Рита, он мне звонит. — Призналась Аля, заметно потемнев с лица. — Звонит, настаивает на встрече, а что мне прикажешь делать? Послать я его не могу — жизнь дорога, встречаться с ним и далее… Рит, что мне делать, а?
— Я могу попросить помощи у отца, он со многими в городе знаком и…
— Да ты с ума сошла! Твой отец меня ненавидит! — Взвинтилась Альбина, видимо, припоминая те редкие встречи, в которые он с таким удовольствием размазывал её по стенке своим опытом, авторитетом, мужским самомнением.
— Да прямо! Да, он относится к тебе предвзято, но…
— И думать не смей! Он ещё и приплатит Литнеру за то, чтобы тот от меня избавился.
— Что ты такое говоришь?
— А что? Не просто же так он мне спуску не даёт. Ведь считает, что я плохо на тебя влияю.
— Ты произвела на него неизгладимое впечатление. — Смягчила я его давние высказывания, не желая ранить подругу сильнее, но, судя по её выражению лица, смягчать там было нечего.
— Рита, я боюсь, что он что-нибудь со мной сделает.
— Можно подумать, ему заняться нечем! — Всплеснула я ладонями, выдавая нервозность, а Альбина зубами застучала.
— Рита, он же не дурак! — Шёпотом начала, через стол ко мне подаваясь. — Мы два месяца без перерыва трахаемся. Два месяца, понимаешь?! Без пе-ре-ры-ва! — Кулаки сжала. — И вот он неделю молчал, а сейчас начал звонить. Едва не каждый час, понимаешь?! А тут и страсть поутихла и интерес исчез, как и не было.
— О том, что ты идиотка, думаю, говорить не стоит?
— Ри-та!
— А о том, что головой не думаешь?
— Была бы у меня это голова, смотри, ничего и не случилось бы… — Запричитала она.
— Давай так договоримся: сегодня ты ни на какие звонки не отвечаешь, а завтра переезжаешь ко мне.
— Что ты… — Вспыхнула она ярким румянцем, но перебить себя я не позволила.
— Я уговорю отца. Не проблема. А там любовник просто не станет трогать тебя, если всегда на виду будешь. Время пройдёт, всё утихнет, забудется. А ещё у нас будет время. Там как раз и придумаешь, что тебе с беременностью делать. Рожать или…
— Ты же знаешь, я боюсь уколов! — Заговорщицки начала она, с опаской на меня поглядев.
— Не думаю, что удастся без них обойтись в любом из обоих случаев. — Констатировала я, заставляя Альбину побледнеть.
— Ты только не бросай меня. — Взмолилась она, за мои ладони цепляясь.
— Всё будет хорошо. — Кивнула я крайне уверенно.
«Всё будет хорошо» — взглядом внушала подруге, у её квартиры прощаясь. А у самой сердце не на месте, но разве же я могла ей об этом сказать?..
А утром Альбина на звонок уже не ответила. От соседки я узнала, что сразу после нашего с ней прощания она уехала в неизвестном направлении на чёрном автомобиле, номера которого были заляпаны грязью. И наступило начало конца. Не знаю отчего, но именно эта нелепая мысль пришла в голову, пока я туго соображала, безвольно сжимая в руках потерянный ею вчера под подъездом домашний тапочек. Второй и вполне здравой мыслью было бежать к отцу, но, будучи, видимо, под воздействием давно ушедшей пятницы тринадцатого числа, её я отмела как сумасбродную и принялась за построение поистине безумного плана.
С отцом я порывалась поговорить как минимум дважды, но оба раза от задумки ушла, трусливо поджимая несуществующий хвост. По нехитрому сценарию мне следовало этого Литнера соблазнить и, оказавшись в непосредственной близости, прижать к стенке. И пусть физически сделать этого нельзя, но я ведь могу прижать его морально. Ведь я могу?.. Пожалуй, что так. Особенно, имея в руках аргумент с такими доп. характеристиками как возможность выстрелить. Исключительно для устрашения, ведь стрелять я не умею и попросту боюсь. А если так… чтобы только пугнуть… это да. Это можно.
Казалось бы, что сложного-то? Заинтересовать, соблазнить, надавить. Но коленки от страха поджимались и зрачки казались неестественно расширенными. В успехе этого безнадёжного дела я отчего-то не сомневалась. Ведь с первым и вторым пунктом всё было ясно. Внешность у меня вызывающая, а Литнер, судя по всему, любитель молоденьких дурочек. Ну, на Альку-то он клюнул…
На дурочку я похожа не была, но вполне могла сыграть эту роль. А что? Ведь хороший юрист, он же… он же и хороший актёр. Как там насчёт хорошей мины при плохой игре?.. Надеюсь, не мой случай. Затруднения вызывал только третий пункт, ведь как я буду на Литнера давить, особого представления не имела. Смутно вспоминались лекции Строговцева по блефу, как неизменному спутнику хорошего адвоката. Адвокатом я пока не была, но в теории лекции казались сущим пустяком. А по-другому никак, ведь, по сути, предъявить мне этому мужчине было нечего. Будь, что ему предъявить, я бы обратилась туда, куда и положено, а так… Да и семьдесят два часа не истекли… Можно было бы приврать, но Алькина соседка женщина строгая и юлить мне даже шанса не даст. Вот по всему и выходило, что из помощников у меня только совесть, которой, у юриста, тоже, кстати, быть не должно… но это уже поправки от отца.
Мне не составило труда узнать излюбленное место расслабления искомого объекта. И того проще было найти его фото и краткую информацию. Ничего криминального за товарищем не водилось, но, как говорил отец, честным людям такие деньги и не снились, а деньги у Литнера были…
Облачившись в нечто невообразимо развратное из Алькиного гардероба, нанеся боевую раскраску, я плюхнулась на диван, совершенно не имея сил сделать и шаг в направлении входной двери. Используя последний шанс не впутываться во всю эту крайне нелицеприятную историю, всё же взяла в руки телефон и честно потратила два с половиной часа на то, чтобы обзвонить все больницы, тюрьмы и, тьфу, тьфу… морги. Ни Альбины, ни особы похожей на неё по описанию, в казённых домах не водилось и вариантов не оставалось. Я встала и пошла. Навстречу судьбе, разумеется. Кто бы тогда знал, чем это может закончиться, пожалуй, не стал бы вмешиваться даже из самых благих намерений.
Кто бы мог подумать, но бросаться на меня Литнер не спешил. И что в его решении было главенствующим, сказать наверняка я не могла. Как вариант предполагала, что последние события отбили охоту на молодых и дерзких, но с настойчивостью рогатого парнокопытного я изо дня в день являлась в клуб, продолжая осаду неприступной крепости.
День, два… На третий мои колени не дрожали, а сомнения не прожигали изнутри. Меня наполняла здоровая злость и нездоровый азарт. Порой я ловила себя на мысли, что не всегда помню о главной цели, а забываюсь, увлекаюсь. Всё чаще эта мысль выводила меня из себя, доводя до точки кипения. Он уже в открытую смотрел на меня одну и нагло раздевал взглядом. Глушил эмоции алкоголем и нещадно курил, порой, не делая перерыва и в минуту между сигаретами. Он тоже злился. На меня, за то, что влезла в его размеренную жизнь. На себя, за то, что делать мне это позволяет вот уже который день к ряду.
