— Ты ребёнок. Наивный и глупый. — Прошептал он осторожно и дыхание задержал, мой разочарованный вздох выслушивая.
— Ты ведь не уйдёшь сейчас, нет? — Вцепилась я в него сильнее.
— Зато эта ночь действительно покажется тебе бесконечной. — Усмехнулся он, заставляя зубами скрипнуть от злости. — В следующий раз постарайся выражать свои желания более точно. — Подсказал, как только мои пальцы сами собой разжались, ошибку признавая.
— А сам что? Ничего добавить не хочешь, нет?
— Сам я хочу много и в неудобных для тебя позах.
Разглядев в его словах скрытую угрозу, я к изголовью села и колени к себе подтянула.
— Ты заставляешь меня страдать. — Проронила, пытаясь то же внушить.
— Считай, что это затянувшаяся прелюдия.
— А завтра ты будешь горячим и страстным? — Уточнила с надеждой, но его прямой взгляд не оставил иллюзий.
— Завтра я отвезу тебя домой и стану долго и настойчиво ухаживать.
— Как-то всё это неправильно. Ты не находишь? — Призналась я, пытаясь свою точку зрения отстоять. — Будто фильм наоборот. Сначала всё, всё, всё, а потом ухаживания.
— Развёрнутая завязка. Основные события тебя, поверь, тоже порадуют.
— А ты совсем-совсем не врал, когда упомянул, что мы с тобой не договоримся, да? — Метнулся мой взгляд по комнате. Это была попытка убежать, мысленно отгородиться. Заведомо неудачная.
— С девочкой, которая говорит только правду нельзя иначе. — Заправил он за ухо мои непослушные волосы и скривил губы в попытке выдать улыбку.
— Тебе должно быть стыдно. Взрослый и самостоятельный, ты откровенно надо мной издеваешься.
— Мне стыдно. — Кивнул Литнер с готовностью и всё же смог улыбнуться.
— Поэтому ты до сих пор стоишь на коленях? — Глянула я на его неудобную позу.
— Поэтому.
— Костя, а папа кричал, когда ты ему всё рассказал?
— Ребёнок уже пожалел?
— Это из-за учёбы. Я болела. Много пропустила.
— Я решу этот вопрос.
— А что ещё ты решишь?
— Всё, что позволишь.
— Звучит неоднозначно. — Заметила я, пытаясь заигрывать, но Литнер эти попытки строгим взглядом пресёк. — И сейчас уйдёшь?
— Хотел бы дождаться, пока ты уснёшь, но, боюсь, увидеть этого не придётся.
Литнер поднялся, а я почувствовала, как в пропасть лечу, зная, что так и сделает.
— Я неуютно себя чувствую. Будто с отцом разговариваю. Тот самый случай, когда ты точно заешь, что для меня лучше, что правильнее. Где поднажать нужно, а где удобнее отступить. — Выступила, пытаясь его размеренности противостоять.
— Хочешь сказать, что если бы мы кувыркались с тобой в постели, этим ощущениям было бы здесь не место?
— Прежде я так не думала. Сейчас от подобных мыслей не получается отделаться.
Он ненадолго задумался, губы вперёд выпячивая, после чего зло прищурился.
— Не нужно даже пытаться манипулировать мной. — На ухо прошептал вместо пожеланий доброй ночи, и на этом ушёл, хлопнув дверью.
А наутро действительно отвёз к отцу. Разговаривал с ним долго и на повышенных тонах. Вышел злой, с застывшей на губах ядовитой ухмылкой.
— Вечером будь готова к семи. У нас намечается деловой ужин в ресторане.
— Что? Представишь меня своим партнёрам?
— Ага. — Отстранённо кивнул, с ног до головы окидывая меня долгим взглядом. Не по сезону короткие шорты и лёгкая маечка пришлись Литнеру явно не по вкусу. — Оденься так, чтобы меня за педофила не приняли. — Посоветовал и дом покинул.
— Он не будет для тебя подарком в яркой упаковке. — Услышала я голос отца за спиной и на месте подскочила.
— Я справлюсь.
Папа смотрел неодобрительно.
— Я что-то упустил? Когда ты успела так вляпаться?
— Долго ли умеючи, пап?.. — Невесело отозвалась я, отчего-то не сомневаясь, что отец наверняка понял меня безошибочно.
— Пусть так, но, убедительная просьба: когда тебе надоест, я должен узнать об этом первым.
— Я связалась с плохим парнем? — Неуверенно улыбнулась, а отец не поддержал, нахмурился.
— Спроси об этом у Строговцева. Кажется, в последнее время именно он занимался ведением его дел. — Отмахнулся отец и на весь день закрылся в своём кабинете. Мне показалось, что с бутылкой коньяка наперевес. А, может, и с двумя бутылками.
Глава 22
Стоит признать, что Литнеру со мной было непросто. Всё моё существование словно было направлено на то, чтобы испытывать его терпение. Ему приходилось смотреть, как молодые и дерзкие приглашали меня на танец, как соблазняли, как припадали на оба колена в понятном желании исполнить мои смелые фантазии. А я соглашалась. Увлечённо откликалась на активные заигрывания и, будто в омут, с головой бросалась в любые авантюры. Литнер смотрел на это молча. Позволял баловаться, увлекаться, совершать ошибки. Однажды всё с того же молчаливого согласия я прыгнула в машину к очередному мажору и укатила в неизвестном направлении. Опомнилась, конечно, но несколько запоздало. Когда пыл поутих, а шутка перестала быть таковой. Уже пора было раздвигать ноги, как вдруг появился спаситель. Не Литнер, конечно. Сам он не посчитал нужным ввязываться в подобные приключения. Прислал своего водителя. Валера внушительно похрустел кулаками, обаял невероятно притягательной улыбкой.
— Константин Сергеевич уже дома? — Виновато подала я голос, устроившись в его машине. Мужчина глянул на меня в зеркало заднего вида, неприятно улыбнулся.
— Уехал на такси. — Отозвался скупо.
— Злится? — Понятливо скривилась я, примерно представляя, как тот будет завтра меня вычитывать.
— Просто рвал и метал.
— Ну, конечно! Между прочим, он мог бы меня остановить, но не стал этого делать. — На эмоциях всплеснула я руками.
— Знаете, Маргарита Петровна, если курице нужно на ту сторону дороги, её очень сложно удержать.
Я на водителя глаза вытаращила и возмущением поперхнулась.
— Какое-то нелестное сравнение. — Пожаловалась, опомнившись.
— Зато очень показательное. О вас в городе сейчас только ленивый не говорит.
— Да? И что? Очень плохо говорят? — Я вызывающе хмыкнула, а Валера неодобрительно покачал головой, вызов не принимая.
— Едва ли кто-то осмелился бы нечто подобное сказать Константину Сергеевичу в лицо.
— А ты умеешь интриговать! Правда, за этим делом пропустил поворот. — Сообщила, хитро на водителя поглядывая, а он лишь крепче пальцами руль обхватил.
— Константин Сергеевич просил к нему привезти.
