– Тебе так нравится, да? – Ласкал слух Дима своим страстным шёпотом.
Нравится. Раньше я об этом и не подозревала, но нравится. Всё, абсолютно всё, что ты со мной делаешь.
– Ты любишь жёстко? – Продолжал он атаку мозга или того, что от него осталось. – И я так люблю, потому что с тобой иначе не получится.
Звонкий шлепок по ягодице отрезвил меня, она начала гореть, и я попыталась вырваться, но у Димы были свои планы. Одной рукой он удерживал меня за шею, другой под живот, уже блуждая за поясом брюк одним пальцем. Через секунду он расстегнул пуговицу, тихо разъехалась змейка молнии, он попытался протиснуть внутрь свою руку, но Дима! Даже мне не удалось это сделать, пока я их одевала. И он надавал на мою плоть через плотную ткань, больно, требовательно, демонстрируя свою досаду, огорчение. Большой палец оказался под трусиками, но лишь немного погладил, удостоверился в моей готовности.
– Я рад, что одевая их, ты думала обо мне.
Его улыбка прошлась по моей шее, он прикусил мочку уха, снова припал к губам. В таком положении целовать его было неудобно, он это почувствовал, и я снова в его власти. Мы оказались на кровати.
– Тебе не кажется, что мы не в равных условиях?
Дима отстранился, позволяя мне раздеться, и я поддалась его желанию… или уже своему. Тут же почувствовала его губы на своей груди, которые нежно и бережно целовали, а потом больно и страстно заглотили внутрь мой сосок, прикусывая его, щекоча языкам. Вот что значит эрогенная зона, мелькнуло тут же в голове, а то за шесть лет брака сложилось впечатление, что это миф. Дима знал, что делает, знал как правильно и как сильно нужно надавить. Вернулся к моим губам, заставляя кровь стремиться к ним, руки занялись грудью, а я позволила себе прикоснуться к нему. Погладила спину, шею, затылок, опустилась к ягодицам, и мне показалось мало. Я пробралась пальцами под резинку штанов и сжала упругие мышцы, получая полное удовлетворение, удовольствие от того, что могу обладать им, пусть недолго, пусть с его разрешения, но только я и именно сейчас, потому что так хочу. Наглость, второе счастье – это про меня. И пальцы всё так же, под резинкой пробрались вперёд, предварительно отметив ноготками его бёдра. Я хотела прикоснуться к нему слишком интимно, слишком близко и слишком опасно. Когда коснулась члена, в мой рот влетел удовлетворённый рык и Дима подался бёдрами вперёд, упираясь мне в ладонь, заставляя обхватить то, что скоро будет во мне, что соединит нас воедино. Кода я сжала ладонь, он прикусил мою губу, я открыла глаза, и увидела его улыбку, его довольную улыбку, которой мне так не хватало этим вечером.
– Хочешь? Бери. – Бросил он мне с вызовом.
Что именно он имел в виду, знать я не могла, но поддалась импульсу и сделала то, что хотела сама: опустила с его поясницы штаны, дерзко глядя ему в глаза. Именно в этот момент я не чувствовала смущения, не было ощущения пошлости, которая преследовала меня раньше при подобных сценах с мужем. Я всегда боялась показать своё желание, да и не было такого сильно, острого порыва, необходимости. А с Димой всё не так. И мне не важно, что он подумает, мне не важно, если он прямо сейчас скажет, что пошутил и так наказывает меня за отказы (да, да, и об этом я тоже успела подумать). Я хочу и я беру, а он этому рад, по глазам вижу, что ему нравится.
– Моя очередь?
Его язык с силой врывается в мой рот, отвлекая, а руки с силой дёргают несчастные джинсы вниз, ткань больно впивается в подвздошные кости, оставляя ссадины, затем спускается ниже. А дальше только чувство свободы, и его пальцы. Головка оставляет на моём животе влажный след, и я готова кончить, я не хочу больше без него.
Интим, интригу и что там по списку у нас происходило, бесцеремонно прервал звонок его мобильного. Я сжалась и в секунду превратилась в ёжика, которому только дай волю и он превратиться с малюсенький колючий клубочек и Дима это почувствовал даже раньше меня, по сжавшимся мышцам влагалища, которые с силой начали обхватывать его пальцы.
– Чёрт… – прорычал он, доставая трубку из кармана штанов.
Глянул на дисплей и выдохнул сквозь зубы.
– Мне нужно ответить.
– Нет.
Надо же! Я ещё могу говорить, а уже успела испугаться, что дар речи утерян навсегда.
– Дай мне две минуты, и я вернусь.
– Нет.
Я отчаянно замотала головой, отказываясь его отпускать.
– Малыш, послушай, – он обхватил моё лицо и выдыхал слова прямо в губы, – я поговорю и вернусь, и всё будет хорошо, я сейчас.
Иллюзия романтики, хотя, какая там романтика, голый секс, ничего больше, в общем, любая иллюзия исчезла. Он резко подскочил с кровати, подтянул резинку штанов и выскочил из комнаты, уже разговаривая по-английски. А я осталась при своих страхах, сомнениях и при своём стыде, который подкатил резко и одним импульсом залил краской всё, что только мог залить. Меня переколотило от холода, от страха того, что я наделала, от осознания своих ошибок. Это неправильно. Меня душили подступившие слёзы, я судорожно искала свою одежду, натягивала на себя узкую неподдающуюся ткань. Из комнаты выбежала как ошпаренная, Диму не встретила и посчитала это за счастье, я вряд ли смогу посмотреть ему в глаза, я просто не имела право его так обманывать. Накинула на плечи куртку, натянула ботинки, не застёгивая, упёрлась лбом в двери, вспоминая, какие задвижки он дёргал, но дверь не поддавалась. И тогда я просто открыла центральный звонок и вуаля! Всё оказалось гораздо проще, чем виделось со стороны. Я не помнила, как оказалась на улице, как застегнулась, я даже не видела, как схватила с вешалки свою сумку и что я несу её в руках…
Куда-то иду, дороги практически не видно, крупные хлопья снега летят в лицо, размывая и без того испорченный макияж. Зазвонил телефон, и я по инерции ответила.
– Алеся, ты где? – Услышала я встревоженный голос Димы и тихо всхлипнула.
Мне было стыдно даже разговаривать с ним, я с ужасом представляла момент, когда мы встретимся.
– Леська, ты плачешь, малыш? Скажи где ты и я приеду, слышишь меня?
Я слышу, слышу тебя и всё понимаю, но где нахожусь сказать не могу… и не хочу. Я устала от тебя, от твоего внимания, от твоего желания.
– Ответь, твою мать, где ты находишься!
От его крика заложило уши, и я отключила телефон. Прости.
Домой добралась на удивление быстро, в маршрутке посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась, опухшие вишнёвого цвета губы, на улице они ещё и обветрились и теперь выглядели устрашающе, тушь потекла и была размазана по щёкам, лицо бледное, как после сильнейшего отравления. Что ты со мной сделал? Тушь я стёрла, глаза больше не зияли краснотой от слёз и раздражения, с губами сделать ничего не удалось. Дотронулась до них пальцем – саднят, горят, и требуют его губы. Я немного поправила волосы, расчесав их пальцами, всё равно ветер на улице раздует, укуталась в воротник, только который и спасал от дрожи, которая била по всему телу, неизвестно толи от холода, толи от избытка адреналина в крови.
