— Ты о чем? — Искренне недоумевал, а Марта только разошлась.
— Я не хочу разговаривать с тобой. Я не хочу тебя видеть. Я уйти хочу. Сейчас. Я задыхаюсь. Ты душишь меня. Намеренно. Тебе доставляет удовольствие видеть меня беспомощной. Одна! Всегда одна! И разницы нет, здесь ты или где-то далеко! Нам не о чем говорить, нам нечего обсудить. Это та жизнь, которую ты мне обещал? Это она? Но я так не хочу. Не хо-чу! Понимаешь?
— Марта, успокойся. Прекрати истерику. И стрелки не переводи. Жертва — не твоя роль. Тебе не идет. Помолчи немного и подумай!
Вадим ее слегка тряханул, приводя в чувства, а она не желала реагировать. Как рыба об лед бьется, не находя выхода. И слезы катятся. Безболезненно, не привлекая внимания. Как переизбыток эмоций, от которых необходимо избавиться. Не стал разбираться и в эмоциональный бред вникать. Просто задвинул в комнату и закрыл дверь на ключ.
— Открой! Открой! — Услышал жалобный стон, переходящий в плач, и два размеренных удара кулаком в дверь. А потом притихла. Можно было вернуться к досмотру.
Перелопатил записочки из внутренних карманов одежды, содержимое полок в ванной, кошелек… Пока в косметичке не рассмотрел чек из аптеки. Сумма не очень значительная, но Марта таблетки не пила. На дух не переносила и глотала с затруднением. Пересмотрел содержимое коробки с медикаментами, а там копеечные бинты и вата, простейшее вазелиновое масло и какие-то леденцы от боли в горле. С нескрываемой злостью дверцей аптечки хлопнул и на корточки опустился, признавая свое бессилие. Снова на чек посмотрел. Сегодняшняя дата. Восемь утра. Марта и спит-то до двенадцати…
В комнату влетел и, на кровати ее передернув, чек под нос сунул.
— Это что? — Вопрос озвучил, когда Марта демонстративно отвернулась.
— Оставь меня в покое! — Взвизгнула она, не сдерживаясь. По рукам, по лицу его хлестать принялась, а в итоге обижено уткнулась лицом в подушку.
— Марта, я ведь могу спросить и по-другому… — Неодобрительно головой качнул и готов был себе язык за эти слова прикусить, так она посмотрела.
— А ты спроси! Спроси! Так, чтобы до меня дошло! Чтобы желания молчать не было! Давай! — Губу закусила, не желая показать, что она затряслась от новой волны все той же истерики. — Я тебя ненавижу! — Зло процедила и колени к груди притянула, защищаясь от всего того, что мысленно посылал.
А Вадим тоже уступать намерен не был. Знал, что истерика — не более чем способ себя защитить. Этим и спекулировала. Как Марта плачет в голос, слышал, но успокаивать не стал. Из спальни вышел и дверью хлопнул. В ванную зашел, умылся холодной водой. Снова в шкафчики заглянул, небрежным движением расталкивая содержимое по периметру.
— На кой тебе столько баночек?.. — Раздраженно пробормотал и опустился на бортик ванной, признавая поражение.
Само собой, вмешивать никого не хотел. Был человек, который за Мартой приглядывал и в случае чего обязан был сообщить… Записывал каждый ее шаг, запоминал каждое услышанное слово. За все время еще ни разу не пришлось просить его о помощи, теперь же Вадим чувствовал свою растерянность и все чаще поглядывал в сторону телефона. Кроме того, одолевала здоровая мужская злость. Марта стала совершенно неуправляемой. Слетала с катушек сама и его следом тянула.
Скомкал злосчастный чек в кулаке и в кухню направился, чтобы выбросить, а перед урной застыл, поглядывая на ее содержимое весьма и весьма скептически. На все еще закрытую дверь спальной комнаты обернулся. Прислушался — тихо, хотя Марта, почти наверняка, продолжает сдавленно скулить, ведь все случилось не по ее желанию. Проверить догадки решился не сразу, в конце концов… она ведь просто женщина. Импульсивная, эмоциональная… и для ее истерик вовсе не обязательно должна быть причина… Но урну ногой все же толкнул. Будто нехотя. А потом наклонился, перебирая острым взглядом этикетки, фантики, какие-то заметки, сделанные ее рукой.
На яркую упаковку в самом дне взгляд упал сам собой. И ценник указан. Прямо на упаковке, синими чернилами. С чеком сумма совпала полностью. Цветную картонку в руках повертел, приглядываясь, и замер, понимая, что в руках держит. Тут же Марту кликнуть хотел, но себя же и одернул. Присел и внимательно изучил инструкцию. За голову взялся, матерясь сквозь зубы, но прежде чем к Марте вернуться, все раза три перепроверил. Потом только осторожно вошел и сел на самый край кровати. Рукой возле нее по покрывалу поводил, а притронуться так и не решился.
— Марта, ты беременна, что ли? — Осторожно проронил и выругался снова, расслышав, как она заголосила громче. — Твою мать! Неужели нельзя просто сказать?!
Дернул тогда на себя, повернул и, закрывая глаза на любые протесты, крепче прижал.
— Прости меня, слышишь? Прости. Я идиот. У тебя что-то болит? — Встрепенулся и успокоился не сразу после того, как Марта отрицательно качнула головой. Еще некоторое время прислушивался. — А у меня душа болит, когда ты плачешь, и все нутро переворачивается, бунтуя. Солнце… — Коснулся сухими губами виска и так на некоторое время завис. Ладонью по спине поглаживал, тихий жалобный вой выслушивая.
Так Марту спать и уложил. Для себя только кое-что решил, а ее трогать больше не хотел. Натерпелась. «А ведь говорили, что никогда…» — зажмурился от счастья, вдыхая ее запах, кончики пальцев нацеловывая. У него была одна длинная ночь, чтобы все обдумать. Впрочем, результат был известен, верное направление выбрано. Еще тогда, когда рядом с ней в больнице сидел, понял. То, что когда-то передать словами не смог, прочувствовал. Самое важное, самое ценное в жизни. И свое готов был оберегать до конца. Марту он считал своей. Впрочем, разве могло быть иначе?..
Глава 31
Сложная многоходовая комбинация закончилась к вечеру следующего дня. Его люди отчитались об успехе операции. А спустя еще три дня взъерошенная Марта влетела в спальню. Вадим тогда только вернулся, а она принимала душ, его не слышала. Теперь же торопилась сообщить новость.
— Ты слышал? Ты слышал? Хвостова убили. — Выкрикнула она, запыхавшись. — Прямо в машине расстреляли. — Села на кровать без сил и тут же растянулась, на матрац спиной опустившись. — Что будет дальше?.. — На бок повернулась и явно какого-то ответа ждала.
— Марта, солнце, я же просил тебя не смотреть телевизор. — Мягко проговорил Вадим, всего на секунду замешкавшись. Впрочем, даже это промедление Марта расценила по-своему и теперь смотрела нахмурившись.
— Ты знал? — Растерянно пробормотала и часто заморгала.
— Конечно, знал. — Осторожно добавил он и посмотрел прямо в глаза. Не позволяя мыслить, анализировать. Гипнотизируя взглядом и что-то важное внушая. — Все же он не последний человек в городе. У него должность. У него связи. И враги… этой должности соответствующие. А время сейчас непростое. Пули шальные. Как на войне.
— А ты был на войне?
— Я каждый день на ней. У каждого война своя. А последнее время она все чаще больше походит на простую битву за выживание. — Лица Марты коснулся и замер, едва заметно удерживая за подбородок, хотя казалось, что ласкает. — Тебе не стоит вникать в эти вопросы. Занимайся собой. Мной занимайся, если хочешь. Но только не забивай голову этой грязью.
