— Я беспокоюсь за тебя… — Наконец, призналась она, понимающе опустив взгляд.
— Не забивай себе голову. — Более строго повторил Вадим и с места подскочил, непонятно отчего взвинтившись. — Что-то еще? — Недовольно развернулся в полоборота и не сразу справился с бушевавшими эмоциями. Пришлось выждать время, чтобы успокоиться, отдышаться. Марта все чувствовала и многое понимала. Врать в глаза таким людям не всегда бывает просто. Врать в глаза любимой женщине сложнее в два раза. Вопрос в цене. И она оправдывала любые средства. Очень хотелось жить…
— Ты так и не сказал, что произошло. Почему оказался в тюрьме и почему тебя выпустили.
— С чего ты завела эту тему именно сейчас?
— Да тебе все некогда… Я не знаю, что происходит вокруг, и совершенно не ориентируюсь.
— Ты у врача была? Все хорошо?
— Еще слишком рано. — Отмахнулась Марта, понимая, для чего был задан этот вопрос. — А еще кажется, что за мной следят.
— Это нормально. — Пожал Вадим плечами.
— Так, ты и об этом знаешь… — В порыве коснулась кончиками пальцев губ и некрасиво скривила их, многое понимая. — Мне есть чего бояться?! — Бросила с вызовом, а Вадима аж перекосило от этих слов.
— Марта, я во всем разберусь.
Против воли ее к себе прижал. Так женщиной было легче управлять. Так было спокойнее.
— Единственная твоя забота сейчас — это забота о здоровье. Все остальное на мне.
— Вадим, мне есть, чего бояться?
— Нет. — Решительно выдохнул он и очень надеялся, что это действительно правда.
Все больше усилий прилагал, чтобы уравновесить жизнь. Приходил домой к ужину, всегда с цветами, всегда с улыбкой. Очень надеялся, что Марта не замечает, как он уходит ночью. В разговоре был мягче, внимательнее. Избирательно делился и своими новостями. Очень скоро отметил, что Марту такая манера общения успокаивает значительно больше размытых обещаний и призрачных заверений. Она все чаще решалась озвучивать собственные мысли. Стала похожа на себя прежнюю. Открытую, беззаботную, свободную от бремени переживаний по поводу будущего. Она позволяла себе мечтать. Она позволяла ему знать свои мечты. А Вадим слушал, слушал… все больше погружаясь в суровые будни. Сцепив зубы, доказывал право на существование в том мире, где места улыбкам и честности давно не осталось. Вес имело слово. Вес имел кулак. Вес имела пуля… Но иногда всего этого оказывалось недостаточно. Иногда все в этой жизни решал момент. Как этот момент упустил, Вадим не заметил, и за это должен был заплатить.
Он запомнил наглую ухмылку Самохина, когда тот, наконец-то, осмелился озвучить давно сформулированное предложение. Нужно было избавиться от хвостов и прогнуться. Да что там прогнуться… нужно было лечь поперек рельсов и с улыбкой блаженного дожидаться, пока тебя переедет вагонный состав. Иначе и сказать нельзя. Все как-то далеко зашло. Настолько, что уже ни вперед, ни назад. А выше головы не прыгнешь. Если только… Если только…
С мысли сбила влетевшая в офис Марта. Румяная, довольная, она жевала до оскомины зеленое яблоко и стреляла глазами направо и налево.
— Привет. Я пришла. — Сообщила и рассмеялась собственной сумбурности, ведь должна была ехать совершенно в другую сторону. Ноги сами к нему привели и это вдруг показалось отличной идеей. — Не отвлекаю? — Повела плечом, на письменный стол присаживаясь, и бросила в сторону Вадима понятный задорный взгляд. Марту переполняла бешеная сексуальная энергетика. Она светилась изнутри, она горела. Она отдавала себя всю. Вадим под напором красоты растерялся.
— Привет. Не отвлекаешь. — Прохрипел и откашлялся.
Марта рассмеялась громче, считая свой неотразимый образ первопричиной. Вадим же нервно щурился, пытаясь выбрать верную модель поведения. Предстоял серьезный разговор, который хотелось максимально оттянуть.
— Не отвлекаю… — Пробормотала Марта, его словам вторя. — А жаль!
Корзинку с фруктами, что до этого держала в руках, поставила на стол рядом и оторвала виноградинку, отправляя ее прямо в рот.
— Уверена, у нас будет девочка! — Заявила и осталась собой довольна. — Я просто не переношу вида мяса, но схожу с ума от фруктов и сладкого! Если сейчас угостишь конфеткой, буду только рада и плевать на фигуру! — Заверила, сверкая глазами, но быстро улыбку подавила и, спрыгнув со стола, к Вадиму приблизилась.
Где-то на границах сознания выписала себе мысленный подзатыльник: прыгать и бегать Вадим запрещал — беспокоился. Только вот сейчас отчего-то смолчал. Не проронил ни слова и когда вплотную стала, когда запрокинула голову, ожидая поцелуя. Марта напряжение, идущее от него, уловила, и давить не стала — отступила. Растерянно развела руками, вроде как за поведение извиняясь, а потом виновато улыбнулась.
— Прости, все же я тебя от чего-то отвлекла. — Как хорошая девочка присела за стол, сложила руки перед собой. — Секретарша сказала, что никаких встреч не запланировано и я решилась войти без приглашения. Знаешь, сегодня по городу гуляла, в парк зашла и вдруг так захотелось, чтобы ты был рядом… В общем, не удержалась. Ты молчишь… — Констатировала, поджав губы. — Если скажешь мне уйти прямо сейчас, сделаю вид, что и сама торопилась. В конце концов, в шесть у меня назначен прием к врачу. Вот и дождались момента, когда можно стать на учет. — Руками развела, но полное отсутствие реакции на высказанные слова лишь нагнетало обстановку.
Не понимала, что происходит, а Вадим ее рассматривал и не слышал буквально ни слова. Красивая. Всегда была такой, но беременность делает Марту особенной. Гормоны, что ли, в ее крови блуждают другие… такие, что заставляют терять голову. Не по сезону тонкие чулки, высокие сапоги, плотно обхватывающие ножки, удлиненное платье крупной вязки, подчеркивающее достоинства фигуры. Такой образ делает Марту особенно теплой, домашней. А он сейчас разобьет ей сердце. Наверно, нужно что-то объяснить, что-то пообещать, заверить, но в голове все одна и та же фраза крутится, как заевшая пластинка.
Она все еще что-то говорила и говорила. То улыбалась, то хмурилась. Пыталась достучаться, дождаться отклика на откровенный призыв, а у него внутри сплошной камень. По-другому уже и не получится. Смотрит на нее, запоминает. Будто предчувствие… теперь долго не увидятся… Как последний трус отвернулся к окну, готовясь произнести решающую фразу, а потом собственной слабости рассмеялся. Вдруг слух вернулся. Обостренный, возбужденный. И то, как Марта затихла, Вадим приметил. Развернулся, чтобы смотреть в ее глаза. Спрятав руки в карманах брюк, сжал кулаки, пока она видеть этого не могла, и нервно сглотнул, размочив пересохшее горло.
— Марта, ты должна сделать аборт. — Проговорил более чем понятно. Слишком жестко — хотел, чтобы прозвучало иначе. Слишком грубо — слова должны были привести в чувства, а не царапать напряженные нервы. Проговорил так, что у нее и мысли не возникло переспросить или сделать вид, что не услышала вовсе.
Марта замерла, отступила на шаг, как от боли скривилась и в понятном жесте прикрыла ладонями еще не наметившийся животик.
