— В общем, делай, что хочешь, а я спать.
Рукой на него махнула и поторопилась за дверью спальни спрятаться, ведь пряталась, иначе и не скажешь. А еще ноги под тяжелым взглядом подкашивались и сердце как у зайца колотилось. Из угла в угол два раза пройдясь, нервно рассмеялась смеси чувств, где на фоне явного страха, проступала некая эйфория. Где рядом с нормальным желанием, чтобы Андрей ушел, становилось то, в котором он посмеет ее приказу не подчиниться. И возбуждение зашкаливало. На нее никто и никогда так не смотрел. Напряженно, остро, горячо. Так, что себя под этим взглядом забывала и сотрясалась от внутренней дрожи нетерпения. Припала к двери, прислушалась, а там тихо. Только вот не облегчение оттого почувствовала, а странную пустоту.
Глава 18
Только вот Андрей уходить не спешил. И не думал даже в этом направлении. Так и сидел на диване, желваками на скулах поигрывая. На себя злился в первую очередь. За то, что вообще на поводу у пигалицы этой шел. По понятным причинам злился и на Алену. Беглым взглядом прошелся по комнате, по вещам, разбросанным в ней в хаотичном порядке. Языком между губой и зубами провел, невеселую мысль гоняя, и от нетерпения подскочил. В сторону кухни метнулся, резко остановился, упираясь обеими руками в столешницу. Напряженно выдохнул. Забросил в рот виноградинку и спешно ее пережевал, сплевывая семечки прямо в мойку. На закрытую дверь спальной комнаты посмотрел и криво ухмыльнулся.
— К черту! — Бросил ругательство в сторону.
Резко к той двери двинулся, по ходу майку с себя стянул и отшвырнул куда-то в кресло. Ручку провернул и вошел, а Алена там. У кровати стоит, к нему лицом развернувшись, и глазищами ошалелыми смотрит. Не моргает даже. Вроде что-то сказать хотел, а как вошел, понял, что и без слов понятно все. Приблизился и вроде вот она — руку протяни и твоя. Руку Андрей протянул, а вот отдачи не было. Тому и рассмеялся, понимая, что смех злым выходит. Адреналин зашкаливал, возбуждение в сплошную болевую вспышку превратилось, а сперма, казалось, сейчас из ушей попрет, так все внутри барабанило.
Первое прикосновение каким-то резким получилось. Алена его руки снова оттолкнуть попыталась и скривилась, понимая, что цепкие пальцы до боли впиваются в кожу, но не отпускают. Поцелуй-укус где-то в области шеи пришелся. Он губами в нежную кожу впился, а зацепиться не получилось. Ее шипение как вызов принял и только взглядом предупредить успел, что не отступит. По ее правилам совсем недолго играл и всякий раз заново перехватывать ладони надоело. Тогда просто скрутил их, не позволяя отбиваться. Рванул успевший распоясаться халат и ловко стянул, отбросил в сторону, чтобы не мешался. Выпирающие под тонкой майкой соски увидел и глухо зарычал. Майку задрал, а потом и вовсе через голову стянул, не желая возиться. Один сосок зубами сжал, другой между пальцами, попутно всю грудь сжимая.
Как Аленку дугой выгнуло в знаке протеста не заметить не мог, но и не воспользоваться себе не позволил. Свободной рукой шорты стянул и зажмурился от притока крови к члену, так нехорошо стало — малышка его без трусов была. Она вырывалась, а он под себя подминал. Ребром ладони между ног провел, чуть погружаясь. Грубо, но сейчас и не мог иначе. На ладони осталась влага. На губах блуждающая улыбка превратилась в животный оскал. А еще поцелуев хотелось. Таких, чтобы до остановки дыхания. Аленка пыхтела, пытаясь тонкие ручки высвободить, а он только сильнее их сжимал, не давая и намека на успех. Буквально на секунду завис над ней, трепыхающейся, а потом в губы грубым поцелуем впился, ее протестующий стон на корню подавляя. Совсем скоро понял, что не целует — кусает губы, сминает их своими, подавляя волю, заставляя от сопротивления отказаться. Металлический привкус крови во рту не отрезвил — только напора добавил. И практически сразу своим языком принялся хозяйничать у нее во рту, затолкав в глотку любой писк, любой визг, который издать хотела. Сейчас только о том, как бы вздохнуть думала, а Андрей не уступал. Пахом в ее живот вжимался, о бедро терся, сходя с ума от желания.
Свои джинсы расстегнул, вместе с бельем стянул с поясницы, затолкал ногами к щиколоткам. Почувствовав свободу, простонал, влажной головкой о нежную кожу ее бедра потерся, урча от восторга, который по всему телу разливался. Такой желанной Алена была сейчас, такой непреступной казалась. Два пальца в нее вставил и простонал в губы, чувствуя, как влага стекает по ним, обволакивает. Давая временную передышку, улыбнулся — любил он таких девочек домашних. Неопытных, неискушенных. Так приятно было учить их плохому… И сейчас она вокруг его пальцев судорожно сжималась, пытаясь их вытолкать. Не понимала, глупая, что только цену свою тем самым повышает.
Андрей до трех сосчитал и членом в нее толкнулся, шипя от того давления, что по телу током простреливало. Несмотря на обилие смазки, пошел туго. На какое время замер, в ее лицо посмотрел.
— Т-ш-ш. — Успокоил, целуя в висок, волосы ладонью разглаживая. — Расслабься, маленькая.
Понял, что не хочет его слышать, что понимать отказывается. Изогнулся и сильно сжал зубами сосок. Горлового стона, в который Аленка все силы вложила, дождался, и толкнулся до упора. Укус тут же зализывать принялся, а как почувствовал, что малышка сдалась, руки ее отпустил. Только не хотел безвольной куклы перед собой видеть. Взбесился ее молчаливой покорности, которую продемонстрировать пожелала. Резко вышел, на живот ее перевернул, за бедра вздернул, на четвереньки выставляя. С оттяжкой по ягодице шлепнул, заставляя из ступора выйти и, только расслышав тихие проклятия, толкнулся снова. Вот теперь Алена стонала. Под другим углом в нее входил. Слышал, чувствовал, как член внутри упирается, отдавая вибрацию от толчка по всему телу. Толкался сильно. Так, как не с любой проверенной себе позволял. По-другому с ней не хотелось. По-честному нужно было!
Как заметил, что руки ее дрожат, с напором на справляясь, на шею надавил, голову на матрац укладывая, а бедра крепко держал, создавая противодействие, на себя насаживая. Когда стоны перешли во всхлипы — прислушался, но малышка и не думала плакать — губу закусила, чтобы голос свой от него спрятать. Забавлял его этот протест. Первобытные инстинкты будил, о которых и не подозревал прежде. Всю ее хотелось. Всю и сразу. Со всеми мыслями, со всеми истериками, которые сегодня еще увидит. Выгнулся, чтобы языком по позвонкам пройтись и каждый нерв ее прочувствовал, каждую клеточку сладкого тела, что противостояли ему похлеще хозяйки. Мог бы — от самого кончика бы начал, только бы всю отдачу ее себе забрать.
Вел влажную дорожку, не торопясь, и пульсацию одну на двоих отсчитывал. За плечо несильно прикусил и вибрацию, от места укуса исходящую, сопроводил блуждающей улыбкой. Дальше — больше. Кожу над каждым шейным позвонком зубами оттянул, а Аленка бесится, Аленка злится, что физической силе противостоять не может, что поддаться вынуждена. Испариной тела покрылись. Влажными стали, липкими и температура не то, что внутри — вокруг зашкаливает. А он к лицу ближе пробирается. Уже аккуратно, лишь легонько касаясь. Губы нашел и, не позволяя отвернуться, языком по ним провел, увлажняя, дразня, совсем немного в рот толкнулся и услышал, как ее зубы щелкнули. Рассмеялся в голос.
