— Ты кричишь на меня… — Пробормотала Алена, отведя глаза в сторону.
— Потому что довела! Потому что неправа! — Андрей из-за стойки встал и к Алене приблизился. — Потому что вместо того, чтобы подойти и позволить себя обнять, какую-то нелепую комедию разыгрываешь.
Руками ее с боков обхватил, вжал в себя, не позволяя оттолкнуть.
— Вместо любых вопросов подойди и обними! Так и тебе, и мне легче будет. И совсем нестрашно… — Под конец уже шептал. Так чувствовал. Так хотел. — И я тебя прошу, не заставляй меня волноваться! Я на службу завтра, а ты здесь глупостями занимаешься…
— Больше не буду. — Пробормотала Алена, свои пальцы перебирая.
— И не злись на меня. — В лицо заглянул.
— И злиться не буду. — Легко согласилась.
— Уже не боишься?
— У нас просто разное видение мира… — Попыталась самой себе втолковать, а Андрей, это понимая, перебил, поправил.
— У нас жизненный опыт разный, Ален. У меня он давно уже зашел на изнанку мира, жизни, отношений, а ты все еще с улыбкой шагаешь по глянцевым страничкам. Надеюсь, так и останется навсегда.
— Где-то я это уже слышала. — Припомнила Алена слова Марты о своей наивности и теперь готова была с ними согласиться.
А наутро осталась одна и будто потерялась. В огромной квартире, в собственной жизни, в ощущениях. Села на кровати, колени к груди подтянула и рассеяно по сторонам оглядывалась, пытаясь понять, что же так изменилось в ее окружении. Не сразу и догадалась, что изменились не вещи, а ее к ним отношение.
Освоившись, из комнаты вышла, прошлась по гостиной, провела кончиками пальцев по резкой спинке дивана, по немногочисленным полкам, отмечая приличный слой пыли. А ведь прежде это было так важно… чтобы в доме пахло чистотой. Сейчас отсутствие порядка уже не выбивало из колеи. Замерла, глядя на свой телефон. Андрей оставил его на журнальном столике. Приблизилась, провела пальцем по экрану, хмыкнула: заряжен. Присела на диван, телефон в руках повертела, а потом все же глянула в журнал вызовов. Список пестрил именами. Мама всю последнюю неделю звонила не чаще трех раз в день, а вот вчера, как стало ясно, после визита Дениса, набрала двадцать три раза. Игнатов такой настойчивостью не отличался, и пропущенных от него было всего пять. Светуля из редакции отметилась парой звонков, все же расстались они не на самой позитивной ноте… Да, пожалуй, и все. Несколько звонков с незнакомых или скрытых номеров Алену интересовали мало.
Язык чесался обсудить последние события со Светой, но здравый смысл подсказывал, что стоит успокоить родителей, потому набрала Алена именно маму. Пройти успел только первый гудок, когда в дверь позвонили. С телефоном у лица, она отворила дверь и на Елизавету Леонидовну уставилась, виновато пожимая плечами.
— Привет, мам… — Растерянно улыбнулась. — А я тут тебе звоню… — Телефон чуть вперед выставила, демонстрируя, а потом опомнилась, засуетилась, с порога отступила, мать в проходе вперед пропуская.
Помогла с пальто, сапоги снять та не догадалась. В конце концов, в их доме есть домработница…
Елизавета Леонидовна прошлась по просторной гостиной, развернулась на месте и взгляд в дочку уперла, чуть надменно улыбаясь.
— Не буду ходить вокруг, да около, мне звонил Денис. — Заявила, набрав в грудь больше воздуха. — Он сказал, у тебя кто-то появился. Кто он? По словам Дениски, так, бандит бандитом, но, может, у тебя есть своя версия происходящего? — Приподняла она аккуратную бровь, удивляясь тому, что Алене есть, что сказать.
— Андрей не бандит. — Пожала та плечами и развела руками, понимая, что информации слишком мало. — Он работает в полиции. Его тетя живет напротив. — Алена рукой в сторону второй квартиры махнула, а Елизавета Леонидовна рассмеялась в голос.
— Ты сейчас серьезно?! — Миниатюрную сумочку на кресло швырнула. — Тоже мне! Местечковый роман! Пошутили и будет. — Глаза сощурила, делая внешний вид угрожающим, демонстрируя явную неприязнь. — Ты чего добиваешься? — Проговорила мать тихо и внушительно. — Разрушить свое будущее не так сложно, как тебе могло показаться.
— Мое будущее только от меня и зависит. А с Денисом я себя не вижу. Теряюсь просто на его фоне. А иногда не понимаю вовсе, как вместе… на одной площади оказались, настолько разные. Мы уже об этом говорили и не раз, но ты отказываешься услышать.
— Я не отказываюсь. — Поторопилась оправдать себя Елизавета Леонидовна. — Я слышала, но искренне надеялась, что рано или поздно ты поймешь, что для тебя важнее… Минутная слабость, яркое увлечение или все же стабильное будущее.
— Ты так часто произносишь это слово, «стабильность», да еще и в неизменном сочетании с выбранным тобой и папой женихом, что для меня оно уже давно означает «безысходность». Я живой себя не чувствовала рядом с ним. Будто в вакууме барахталась, не понимая, для чего это делаю, а сейчас…
— А сейчас, — с ядовитой улыбкой перебила мать, — дай угадаю, — приложила указательный палец к виску, изображая напряженные раздумья, — сейчас ты, наконец-то, обрела себя. — Выдала с явной издевкой и приоткрыла рот в виде буквы «о», пока впечатление от слов не отошло. — И новые отношения стали глотком свежего воздуха в бесконечной суете однообразных будней. И он… яркий, притягательный… он покорил тебя своей силой, смелостью, своим мужским началом…
— Не обязательно устраивать этот цирк, мама. — Вздохнула Алена, но куда там… Елизавета Леонидовна только вошла в раж.
— Наверняка молодой человек обладает не дюжим обаянием. — Продолжила та, азартно сверкая яркими глазами. — Хорошо собой, умеет произвести впечатление. А что? Ты у меня девочка такая, на пустышку не взглянешь, значит, достоин. Во всех смыслах. А еще хорош в постели. Да, да, хорош, иначе и быть не может. Потому что я не вижу другой причины, что могла так увлечь тебя после домашнего и тихого Дениски.
Невозмутимо вскинув голову, Елизавета Леонидовна подошла к Алене максимально близко, глядя сверху вниз, пытаясь раздавить своим авторитетом.
— Он, безусловно, крут и умеет решать вопросы, щелкает твои проблемы как орех и неизменно повторяет: не бойся, малыш, я с тобой. Утрирую, конечно, но суть остается неизменной. — Поторопилась исправиться, когда Алена воинственно глянула, пытаясь избранника защитить. — Наверняка один из тех плохих парней, общаться с которыми я всегда считала зазорным, тому же и тебя учила. А, знаешь, почему?
— Потому что ты хорошая мать. — Сквозь зубы процедила Алена фразу, которая болезненной мозолью впилась в память, так часто ее приходилось слышать.
Елизавета Леонидовна шутке дочери рассмеялась.
— Это, конечно, да, но не только. — Щелкнула Алену по носу. — Я ведь не с потолка эти фразы взяла, эту уверенность, это предубеждение. И сама была молода, совершала ошибки. — Произнесла и резко возросший интерес в глазах дочери распознала. — Да, да… — Усмехнулась и сделала несколько шагов, пытаясь выиграть время, до мельчайших деталей продумать позу, интонацию. — И я тоже была бунтаркой. — Шепнула будто по секрету, посмеиваясь. — Любила опасные игры и частенько попадала в неприятные истории. — Округлила глаза, пытаясь придать рассказу больше эффектности.
