— Я? Да ты шутишь! Я сто лет с ним не разговаривала…
— Даже не знаю, кому в таком случае верить.
— А он сказал, что я его о чем-то просила?
— Он сказал, что вы обсуждали квартиру деда и обстановку в ней.
— Так это же совершенно другое! У нас одна компания и поделать с этим я ничего не могу. Я говорила со своей хорошей знакомой, а он бессовестно воспользовался услышанным. Тебя так долго не было… — Проговорила вдруг. — Только сейчас я поняла, как же скучала. Ну? Обними меня! Уверена, тебе не помешает порция нежности.
Марта протянула руки, а Алена не сразу поняла, чего от нее хотят, но на действие отозвалась и чуть подалась вперед.
— Вот и славно. — Рассмеялась Марта, крепче Алену к себе прижимая. — А ты изменилась… Повзрослела, что ли?..
— Да, наконец-то взялась за дело, а там, хочешь не хочешь, а повзрослеешь. Я занимаюсь репетиторством. Русский язык и литература.
— А откуда так поздно шла?
— Как раз с работы… Устала жутко, а тут Бортновский со своим странным предложением. Он сказал, что с завтрашнего дня в моей квартире начнут делать ремонт и едва ли не в приказном порядке предложил переехать. Вот я и растерялась… Я в его присутствии растерялась в принципе, а как он говорить начал, так и вообще…
— Это дело в возрасте. Думаю, будь он чуть моложе, или, хотя бы, заинтересован в том, чтобы тебя обаять, уверяю, эта неловкость тут же ушла бы. На самом деле, он очень интересный собеседник. И мужчина интересный. Его последняя любовница…
— Да, да, ты говорила, что она моя ровесница.
— Ну вот, даже ты знаешь… — Марта изобразила удивление и негодование.
Она показательно нахмурилась, потом беззаботно рассмеялась, а после стала совершенно серьезной. Пристально в глаза Алены посмотрела и будто на крючок этим поймала.
— Что с тобой происходит? — Проговорила жестко и властно. Так, что и мысли увильнуть от ответа не было.
И то, что из глаз потекли слезы, отчего-то показалось совершенно естественным. А потом ее прорвало. Не истерика, нет, просто сожаление к самой себе, которое накопилось, но все никак не могло найти выхода. Марта наблюдала за происходящим совершенно спокойно и изредка попивала кофе. А когда сочла нужным, просто протянула салфетку.
— Ну же… Я жду. — Напомнила и не удивилась тому, что Алена оказалась к разговору готова.
— Я беременна. — Прошептала она, смело глядя Марте в глаза. А та не то, чтобы удивилась, нет, она понимающе улыбнулась и несколько раз однотипно кивнула головой.
— Мне стоит уточнять, откуда в голосе столько трагизма?
— Я беременна от Андрея.
Проглотив и это дополнение к основной новости, Марта закатила глаза, возведя их к потолку.
— Я ведь тебе говорила? — Резко фразу выбросила, на что Алена и не думала отпираться.
— Ты спросила — я ответила. Никаких причин и следствий, виноватых и невиновных.
— Ты… ты хоть понимаешь?.. — Начала Марта нападать, а потом осеклась, дыхание перевела, глаза зажмурила, успокаиваясь. — Он не знает. — Утвердительно хмыкнула, на что Алене оставалось только развести руками.
— Ему-то откуда?
— Действительно. Когда успели только?
— Если честно, я сама себе удивляюсь, но будто под гипнозом все. В один момент он пришел и не пожелал уходить. Остался, меня не спрашивая. Не сказать бы, что я оказалась против, но и спешить намерена не была, а он как-то быстро все решил.
— Допустим, а расстались-то почему? Извини, что я лезу, но тут не совсем спортивный интерес.
— Я узнала кто он.
— И кто же?
— Черную работу за Бортновским выполняет.
— Ух ты ж, вычислила двух злодеев! — В издевке махнула кулачком Марта, но так и осталась предельно серьезна и собрана.
— И не только. Все с моим расследованием связано было. И Андрей сначала просто пригрозил, показал, как оно может быть, а потом, видимо, решил закрепить успех. И то ли удостовериться, что я от глупой затеи отошла, то ли убедиться, что мои познания далеки от истины, но…
— Постой, постой. Это он так сказал? — Уточнила Марта, а Алена злиться стала, оттого, что тетка его выгородить пытается.
— Скажем так, он не стал отрицать! — Неприязненно проговорила. — И добавил еще, что профессионал высшего класса. Как пощечина, честное слово. А еще у него другая.
— Про другую неинтересно, про себя давай. Как так случилось, что ты забеременела? Я не про физиологический процесс, разумеется. — Добавила со значение, когда Алена, судя по выражению лица, уже хотела прочесть ей лекцию на тему «откуда берутся дети». — Это случайность?
— Вряд ли можно назвать случайностью неделю незащищенного секса! Марта, ты издеваешься?
— Нет. Лично мне сейчас не смешно и тебе, когда мы разберемся, уверяю, весело тоже не будет. А мы разберемся. Я Андрея знаю и…
— И попытаешься его защитить, выгородить, оправдать. Я поняла!
— Значит, случайности не было. — Очередной раз заявила Марта с утвердительной интонацией и Алене в голос кричать захотелось.
— Нет! Точнее… Точнее, я не знаю, что и как… возможно, это все вполне в его духе, а еще мне следует провериться на всевозможные инфекции и…
— Андрей до чертиков брезглив. — С неприятной, скрипучей интонацией заявила Марта и Алена опешила. — Ему совсем скоро исполнится тридцать. И за всю его, уж поверь мне, богатую половую жизнь, ни одна не имела возможности предъявить ему беременность.
— Он отчет тебе дает, что ли?
— Иногда советуется, но мои слова можешь воспринимать как факт. Более того, за все время он не был замечен ни в одних долгосрочных отношениях. Андрей один из тех, кто хочет получить от жизни все и при этом ухитриться не оказаться выброшенным за борт. Оттуда мой вывод: он действовал целенаправленно.
— Ну да, конечно! — Фыркнула Алена, но уже не так агрессивно, как могла бы это сделать минуту назад.
— Ты не очередная любовница, Алена. Ты та, которая ему нужна.
— Пусть так, пусть! Но он отвернулся и ушел, когда мне необходима была его поддержка.
— Все мы люди непростые. Все со своим характером. У Андрея больным местом всегда являлось потерянное доверие. Особенно доверие, потерянное незаслуженно. И я вполне могу допустить, будто ты сказала что-то, что его задело.
— Боже мой, какие мы обидчивые!
— Сложное детство, дорогая. Андрей всегда был мальчиком горячим, пробивным, с буйствующим нравом и нежеланием прогибаться под правила, придуманные другим людьми. А вот у интеллигентных родителей не хватало ума, чтобы осознать: он не плохой, он просто не такой, как они. В итоге его отец, желая усмирить, выбрал дорогу наказаний и лишений, а моя сестра — весьма и весьма сдержанной материнской любви. Настолько сдержанной, что, порой, даже окружающий готовы были усомниться в ее наличии. И с течением времени настолько привыкли к тому, будто сын не достоин… неважно чего именно: поощрения, похвалы, стимуляции активности, настолько в этом убедились, что разучились говорить теплые слова. А детям нужна теплота. Детям нужна любовь. Дурная кровь… так, махнув рукой, любил отзываться его отец с молчаливого согласия сестры.
