– Лиза, Лиза, что с тобой?!
Этот голос она хорошо знает: он, искаженный страхом и паникой, принадлежит ее отцу. К этому голосу добавляется другой, тревожный, очень тихий, далекий, знакомый. Голос Инги. Лиза понимает, что доносится он, скорей всего, из телефонной трубки, но чувствует свою старшую подругу так близко, будто это она, а не отец держит ее на руках.
«Берегись! Берегись!» – хочет закричать девочка, но с ее губ срывается лишь стон. И, увидев последнюю картину – свежий могильный холм и табличку с известным именем, теряет сознание.
* * *
Происшествие с Лизой сильно напугало Ингу. Ну и как было тут не встревожиться, когда они вот еще мирно беседуют с Алексеем, говорят друг другу нежные слова, а в следующее мгновение мужчина, оборвав себя на полуслове, испуганно зовет свою дочь. Следом в трубке слышится крик девочки, и Алексей торопливо сообщает, что перезвонит позже.
Это «позже» заняло час, но, казалось, растянулось до вечности. Инга вся извелась, пока дождалась звонка. В тревоге она мерила шагами пространство салона на жилой половине квартиры, не выпуская телефона из вспотевшей от нервного напряжения ладони. Что-то случилось там – далеко, в большом доме Алексея, в котором Инга всей душой желала очутиться в одну секунду, чтобы узнать, что произошло, и помочь.
Когда Алексей ей наконец перезвонил, Инга успела выкурить третью сигарету, разлохматить челку и искусать костяшку большого пальца на правой руке. Две привычки, напомнившие о детстве, оставшиеся, казалось, навечно там, но сейчас вновь объявившиеся.
– Что с ней? – прямо спросила Инга, потому что не вынесла бы мишуры вступительных слов, в которые, как в обертку, облекаешь новость, прежде чем отваживаешься ее сообщить.
– Не знаю. Лиза вдруг закричала и почти упала, но я успел подхватить ее. С ней словно случился какой-то странный припадок: она находилась без сознания, но при этом стонала, кричала, извивалась и дергала ногами, будто пыталась бежать. Приступ длился минут пять, после Лиза ненадолго пришла в себя, а потом вдруг вся обмякла, но не потеряла сознание, а… уснула. Я вызвал врача, тот осмотрел дочку и не нашел ничего страшного. Списал все на последствия трудного школьного дня. Назначил успокаивающие гомеопатические капли и рекомендовал день-два не водить Лизу в школу. Сейчас дочка спит. Вот и все, рассказать мне больше нечего, – устало отчитался Алексей. – Инга, у тебя есть какие-нибудь предположения по этому поводу?
Девушка помедлила отвечать, потому что происшествие с Лизой сильно обеспокоило ее. Она, как и раньше, провела некую параллель между собой и девочкой и вспомнила, что когда-то в детстве с ней тоже случилось нечто подобное. Тогда ей было лет десять, и незадолго до гибели мамы ее посетило страшное видение. Окружающие тоже приняли ее приступ за припадок (все произошло в школе, на глазах у многих учеников), и только бабушка отнеслась к происшествию с совершенной серьезностью.
– Инга?.. – напомнил о себе Алексей.
– Да-да, я здесь, – глухо откликнулась она. – Мне нужно осмыслить все то, что ты мне рассказал. Честно, сейчас не знаю, что ответить. Хорошо бы побеседовать с самой Лизой, прежде чем делать поспешные выводы. Но сейчас ее лучше не тревожить. И не докучай ей расспросами, Алексей. Захочет, сама расскажет, только постарайся создать девочке для этого необходимые условия.
– Хорошо.
– И будь с ней рядом.
– Само собой, – пробасил Алексей с такими интонациями, будто обиделся на Ингу за то, что она усомнилась в его внимании к дочери.
Инга, прежде чем попрощаться, взяла с него обещание позвонить сразу же, если вдруг с Лизой повторится нечто подобное.
В раздумьях она кружила по гостиной, будто дрессированная лошадь – по арене. Машинально, не давая себе отчета, словно выполняя какую-то программу. Лиза – непростой ребенок, у нее есть Сила. Много, столько, сколько обычному магу и не снилось. Только ввиду своего возраста и неопытности девочка еще не знает, как ею распорядиться и как управлять. Ее способности проявляют себя спонтанно, стихийно – будто показывает характер молодая норовистая лошадка. Если не научить Лизу правильно использовать их, может произойти катастрофа. Инга вздохнула и потерла пальцами виски, словно у нее разболелась голова. Лизой нужно заниматься, обучать и рассказывать ей необычные на первый взгляд вещи. Как когда-то занималась Ингой бабушка, выявившая у внучки способности к предвидению. Но у Лизы такой бабушки нет. Значит, взять на себя роль Учителя должна Инга, больше некому.
– Но я не готова к этому! – воскликнула девушка. – Я не знаю, как делиться своими знаниями с девятилетней девочкой!
«Как делилась с тобой твоя бабушка», – напомнил ей внутренний голос.
– Но я тогда была постарше Лизы! – продолжала спорить сама с собой Инга.
«Намного ли? – усомнился «советчик». – На год максимум!»
Инга вновь громко вздохнула и бросила взгляд на часы. Половина второго ночи. Значит, она уже кружит в раздумьях полтора часа.
День выдался долгий и малоприятный, спать, однако, еще не хотелось. А хотелось свежего воздуха и чаю с медом и травами. Инга прошла на кухню, распахнула окно, поставила чайник. И, стоя возле открытого окна с закинутыми за голову руками и взглядом, устремленным в темное звездное небо, думала о том, что потратила целый день впустую. Не подготовилась к ритуалу на вещий сон.
Ситуация с Лёкой оставалась неясной и требовала быстрых решений. Промедление грозило опасностью. Случай с Лизой ее встревожил, но в данный момент девочка в порядке, в безопасности, рядом с отцом. Инга может так и эдак гадать, что же такое случилось вечером с Лизой, но пока не поговорит с ней сама, все ее идеи будут оставаться на уровне предположений. Поэтому разумней всего подождать до завтра и пока заняться Лёкой.
Инга налила себе чашку чаю, взяла из коробки песочное печенье и, покинув кухню, отправилась на балкон.
Ежась от ночного воздуха (к тому же март – не самый теплый месяц в году), но не желая возвращаться в квартиру за верхней одеждой, она маленькими глотками пила стремительно остывающий на холоде чай, закусывая его печеньем, и думала о том, что будет делать.
Странные ощущения, природу которых она не могла уловить, наваливались то неприятной тяжестью, то вновь вызывали озноб. Предчувствия? С одной стороны – да. Последние два дня ее не отпускает тревога. Но чем именно она вызвана, так и не удавалось понять. Бывает так – ищешь нужную радиоволну, долго крутишь ручку приемника и наконец-то среди помех улавливаешь звучание станции, но не успеваешь обрадоваться этому, как настройки уже сбиваются. И ты опять крутишь ручку, пытаясь поймать волну, но то ли из-за сильного ветра, то ли еще по каким-то причинам программа постоянно пропадает, и тебе не удается даже услышать фразу. Чем вызвано это беспокойство? Инга сейчас напоминала себе домашнюю зверушку, в предчувствии землетрясения мечущуюся по квартире. Опять знаки, опять предвидения! Чему-то быть.
Но не только тревога мучила Ингу, но и бездействие. Последние пару дней она прожила в какой-то вязкой лени, которая вдруг неожиданным туманом, как сонный город, накрыла ее жизнь, сведя активность почти к нулю. А нужно принимать срочно меры, чтобы уберечь Лёку от опасности, – провести ритуал на вещий сон, поставить защиту.
