— Покорнейше прошу меня простить, ваши величества, — граф Парквелл, о котором почти позабыли, склонился в поклоне перед обоими монархами, — но осмелюсь предложить вам прежде отдохнуть и разделить со мной скромную трапезу, устроенную в вашу честь.
— Не скромничайте, эн Тенри. А вы не слушайте его, Валтор. Трапезы в этом замке скромными не назовешь. И наш хозяин прав, вам стоит отдохнуть после долгой дороги. Дела подождут. Вряд ли несколько лишних часов помогут нам быстрее скинуть Айшела с моего трона.
Валтор не стал спорить. Не то, чтобы он сильно устал, но начинать военный совет с порога — не самая разумная тактика. Обед в замке Парквеллов и впрямь оказался роскошным. Несколько сортов мяса, еще больше видов рыбы, приготовленной самыми разными способами, разнообразные дары моря. А ведь хозяева до последнего момента не знали, что именно сегодня к ним пожалует король. Выходит, они каждый день так старались ради высоких гостий? Надо будет хоть отчасти восполнить из казны траты гостеприимного графа.
За столом граф немного тушевался в присутствии сразу двух монархов, зато его сыновья, особенно старший, вели себя вполне непринужденно. Может, хотели произвести впечатление на царевну? Что ж, очень даже может быть. Ириана мало того, что наследница, что само по себе способно пробудить интерес к ней, так еще и довольно привлекательная девушка… по крайней мере, в глазах тех, кого не пытаются на ней женить почти шесть лет. Хотелось бы верить, что хотя бы сейчас, выступая по сути в роли просительницы, Армира не поднимет вновь этот вопрос.
Мысли о нежелательной невесте неизбежно потянули за собой воспоминания о желанной. Только не это! Валтор хотел бы хранить память о Лотэссе в дальних уголках сердца, не позволяя тоске по ней завладевать им целиком. Вынужденное безделье и скука долгой дороги плохо способствовали этому, а вот новые встречи и впечатления, напротив, давали надежду на то, что король в нем сможет одержать верх над страдающим влюбленным мужчиной.
Валтор сосредоточился на словах Армиры, рассуждавшей о достоинствах разных видов кораблей и даже поддержал беседу. В какой-то момент он поймал на себе сосредоточенный взгляд Ирианы. Отчего-то ему вновь стало не по себе. Чтобы скрыть невольное смущение, он приветливо улыбнулся и кивнул девушке.
После обеда тактичный хозяин замка удалился вместе с сыновьями, оставив гостей одних. Слуги так же исчезли, предварительно оставив на маленьких столиках графины с подогретым пряным вином и вазы с фруктами и сладостями.
— Прекрасный человек этот граф Парквелл, — заметила Армира. — Надо отдать вам должное, Валтор, вы умеете выбирать людей, которым вручаете власть. Чего не скажешь обо мне, — горестно вздохнула она.
— Вы о маршале Тагели? — король сам не решился бы поднять эту щекотливую тему.
— О ком же еще? — царица мрачно усмехнулась. — Хотя не удивлюсь, если он окажется не единственной змеей, пригретой на груди. Какая же огромная и страшная ошибка — считать, что долг и дело всей жизни смогут победить человеческие привязанности.
— Вы правы, ваше величество, — пробормотал Валтор, думая о своем. — Сложно быть выше собственной человечности.
Глава 19
Лотэсса сидела, обхватив колени, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Она не видела, что творилось вокруг нее, погруженная внутрь себя. А внутри было пусто. Ничего не осталось, даже отчаяние, стыд и ненависть к себе ушли, оставив после себя выжженную пустоту. Ни слезинки, ни стона — ничего.
Нельзя предать часть себя, сохранив остальное. Предательство не бывает наполовину, на треть, на четверть. Предав любовь к Валтору, Лотэсса перестала быть собой. Если она смогла там, на Звездном Пути, вообще позабыть о нем, отдавшись восторженному преклонению перед Изгоем, то объяснение этому может быть только одно: настоящая Тэсс умерла, а та, что родилась взамен, недостойна жить. Пустая кукла, беспринципная и бессердечная. В самый раз игрушка для Изгоя.
Едва мелькнув в ее мыслях, Изгой тут же оказался рядом, будто специально подгадал момент.
— О чем грустишь, цветочек?
— Оставь меня в покое, — чеканя каждой слово, приказала Тэсс.
Ей было плевать, что тон разгневает Дэймора, скорее, ей даже хотелось этого. Хотелось, чтобы он мучил ее. Мучил, как можно ужаснее и злее. А уж если перестарается и убьет, то это будет наилучший исход.
— С чего ты так злишься? — лукаво, с нарочитой невинностью поинтересовался Изгой.
— Убирайся! — Тэсса с наслаждением хамила божеству, которым еще недавно безмерно восхищалась.
— Ладно, ладно, — к удивлению Тэссы вместо того, чтобы разозлиться Дэймор примирительно улыбнулся. — Я и так собирался уходить.
— Вот и уходи, — огрызнулась она. — И желательно не возвращайся.
Ей все-таки хотелось вывести его из себя, заставить причинить ей боль. Быть может, пытки станут хоть каким-то искуплением, но главное, расставят все на места, показав, что они с Изгоем по-прежнему враги друг другу. Начав мучить ее, Странник обратит в ложь слова, сказанные на Звездном Пути. Но Изгой, как назло, оставался спокойным и даже доброжелательным, словно подчеркивая, что те безумные признания сохраняют силу. И это причиняло Тэссе куда большие страдания, чем любая телесная боль.
— Я вернусь, — тихо сказал он. — И мы поговорим. А пока постарайся не изводить себя попусту. И… прости.
Он исчез, оставив Тэсс в гневе и растерянности. Не будет она с ним ни о чем говорить. Ей и смотреть-то на него противно, и голос этот завораживающий слушать. Будь он проклят со всем своим ненавистным совершенством, которое вскружило ей голову, заставив забыть себя.
И за что он просил прощения? Отчего-то вспомнилась Шафира Тарнийская ни с того ни с сего попросившая прощения после бесцеремонных требований отдать треклятое кольцо Ильдов. Теперь-то Тэсса знала, что на самом деле крылось за внезапным раскаянием королевы. Хвала Маритэ, Шафира сейчас жива и мысли о том странном разговоре больше не вызывают боли. Но что хотел сказать Изгой своим “прости”. Наверняка, тут тоже кроется какой-то подвох. Впрочем, какой ей дело? Что бы ни задумал Изгой, хуже уже не будет.
Тэсса поднялась и бездумно побрела вперед. Не верилось, что здесь накануне бушевала гроза. Теперь мир Изгоя заливали нежные лилово-розовые сумерки. Хотя чем они лучше грозовых туч? В этом фальшивом мире все в равной мере отвратительно. Все — подделка, обман. И она здесь занимает такое же место как кристалльные цветы. Бездушное, мертвое украшение.
Под ногами стелился ковер из аметистовой лаванды. Тэсса старалась наступать на цветы, давить их, ломать стебли. Но стоило пару раз оцарапать осколками ступни в открытых сандалиях, как она оставила эту затею. Саднящую боль от царапин, полученных по глупости, при всем желании нельзя счесть очищающим страданием. Лучше уж дождаться возвращения Изгоя и таки вывести его из себя.
Потоптавшись по лиловому цветочному покрывалу, Тэсс решила вернуться. Почему-то находиться здесь было неприятно. Хотя сейчас ей омерзителен любой уголок Изгоева мира. И все-таки именно на этой поляне было как-то особенно не по себе. Она повернула обратно, но сделав пару шагов, зачем-то решила оглянуться. И чуть не вскрикнула от удивления. Посреди лавандового поля стояла дверь. Она смотрелась бы нелепо, не знай Тэсса, что это за дверь и куда она ведет.
